Сергей Петренко - Апрель. Книга первая

Я переступил порог и увидел мёртвую ласточку.

Она лежала у самого края дорожки на ярко-зелёной траве. Мне вдруг стало так страшно, что я вздрогнул — словно прислонился к ледяной стене.

Эта ласточка… она была… я на миг представил мальчишку с летучкой, который почему-то упал.

— Что с тобой? — напряжённо и звонко спросил Нимо. И протянул руку, но не коснулся меня — пальцы замерли, хотя я почувствовал даже их тепло.

— Тут… — Я охрип. — Ты не видишь?

Нимо покачал головой.

— Почти ничего не вижу. Это всё лебеа. У нас кончился порошок стэнции, а без него…

— Стэнции? Это лекарство? Тебе нужно достать лекарство? Разве Мастер не знает? Давай, я сбегаю… слетаю… А если Мастер напишет записку, что от него — будет, наверное, ещё лучше?

— Аль, ничего… Лебеа — не болезнь. Я привык — это уже много лет. Много-много лет. Стэнции нет здесь… нигде. Мы искали.

— А что это, Нимо? Это…

— Это такие цветы. Они не растут по эту сторону Океана.

Тишина сделалась страшной.

— Мальчики! — окликнул Мастер. Он стоял на пороге башни. — Вы оба тут? Что-то случилось?

— Нинье… Ну, то есть Мастер… Он не полностью слепой. Он просто плохо видит.

— От старости, — ласково и всё-таки как будто чуть встревоженно засмеялся Мастер.

— Не от старости, — строго сказал Нимо. — Не надо Алю говорить неправду. Ты же испытывал на себе заменители стэнции и ещё всякую сомнительную магию вдобавок. Из-за чего у тебя испортилось зрение, теперь даже Троготт наверняка не скажет.

Старик опустил голову. Нимо коснулся меня — и тут же отдёрнул ладонь.

— Аль… Ты должен сразу узнать. Невыносимо будет потом… и сейчас… обманывать тебя.

— Что ты оттуда? Из-за Океана? Вы прилетели тогда, на кораблях, да? Я догадался…

— Не только это, Аль… Это даже не главное, не важное.

Он замолчал. Сжал губы, отчего лицо стало такое… я бы решил, что забавное, если б не всё это. Он был такой… странный. А глаза — серые, большие, такие живые, я бы ни за что не поверил… Он закусил губу, и я отвёл взгляд — всё-таки нехорошо так пристально разглядывать человека, если он тебя не видит.

— Я последний ветряной маг, Аль. Из тех, что прилетели с Волной. Последний настоящий.

— А другие? Те, что сейчас летают на кораблях?

— Они взрослые. Взрослые не могут так чувствовать воздух, не могут говорить с ним. Они всего лишь управляют примитивными приборами и амулетами с накопленной силой. Они, по правде, вовсе даже не маги.

— Но это же… что плохого, Нимо?

— Ветряной маг должен летать и сам, Аль. И он должен оставаться ребёнком. Всегда. Поэтому там, у нас, на Островах, тот, кто… оказался ветряным магом, может принять Букет Лебеа — это такой сложный состав из трав, минералов… Но девочкам и взрослым, даже если они маги, его пить нельзя — они умирают. А мальчики… перестают взрослеть. Только у Лебеа есть ещё одно плохое свойство — от него постепенно пропадает зрение. И Лебеа нужно выпить только один раз, а стэнцию — траву-противоядие, для того, чтобы глаза продолжали видеть, — надо принимать каждый месяц. — Он прерывисто вздохнул. — У меня был большой запас. Хватило на семь лет. А потом…

— Нимо…

— Я теперь даже не помню, когда я родился, Аль. Я нарочно не считаю время, чтобы… Потому что я никогда не чувствовал себя взрослым. Мне кажется, время застыло и превратилось для меня в один бесконечный день… или теперь ночь. Я никогда не понимал взрослых и почти не участвовал в их делах и разговорах. Только ветер, и небо, и корабли, и ещё вот Нинье… Он с другого корабля, он спасся, потому что ветер его подхватил и не дал разбиться. Но он не пил Лебеа…

— Это был один из первых моих полётов, — грустно улыбнулся Нинье. — Как у вас говорят — практика… Нимо, я хочу признаться тебе хоть теперь…

— Что?! — Нимо вскинулся, изогнув брови. — Что? Ты…

— Я пробовал… Чуть-чуть. Но было уже поздно. Прошло четыре года после Волны, когда я понял, что должен решиться. Это было жутко… страшнее, чем риск… умереть от Лебеа. Помнишь ту ночь — ты думал, у меня лихорадка?.. Потом я сказал себе, что, может, всё к лучшему — как бы мы жили тут? А теперь я стал Мастером Тогородором, и…

Нимо наклонился, спрятав лицо в ладонях.

— Нимо…

— Уйдите! Дайте, я хоть пореву…

Мастер виновато отвернулся, отступил. А я… я не мог. Всё слишком быстро и сильно менялось, и минуту назад я не знал, кто такой Нимо — мальчик или… непонятно кто. Но сейчас… Я тронул короткий рукав его рубашки… странно, именно сейчас почему-то заметил, какая она необычная — я не видел у наших ребят ничего похожего.

Нимо поднял лицо. Клянусь, я понял: на какой-то миг что-то случилось у него с глазами — он увидел меня! Он округлил рот, и словно хотел вскрикнуть, и схватил меня за плечи… и глаза у него стали большущие, как…

А потом волшебство исчезло.

Он выдохнул и приложил ладони к глазам. И улыбнулся.

— Вот ты какой… Я… запомню. — А потом добавил: — Значит, ещё можно…

У меня тогда первый раз мелькнула эта сумасшедшая мысль…

— Считается, Островов за Океаном больше нет. Теперь про это сочиняют легенды, даже наши, кое-кто… будто боги уничтожили Золотых магов за их эксперименты с подземным огнём. Я в это не верю, я вообще не очень-то верю во всяких богов, которым молятся… Это у нас наследственное. — Нимо улыбнулся.

— Что?

— А, ну это… не верить священникам.

— А твои родители? Они… остались… ты не знаешь, что с ними?

Нимо закрыл глаза.

— Я… их не знаю.

— Но ты же говорил, что… Прости…

— Я тебе расскажу… потом. Чуть позже.

— Ладно. А ваши корабли… Никто не пробовал вернуться?

Они вошли в маленький домик на берегу ручья, текущего меж холмов. Сильно запахло яблоневым деревом. Финетта открыла дверцу высокого и узкого шкафа, похожего на башенку или напольные часы. А за нею оказалось множество совсем уже крохотных дверок; в лицо водянику пахнуло прохладой, как будто из шкафа сочился сквозняк. Финетта, встав на цыпочки, достала из самого верхнего отделения мешочек.

— Это золотая, — и подала Алю. Достала второй. — Синяя. В этом году — необыкновенной глубины. Даже дед удивился, правда, де?

Старик тихонько засмеялся. Улыбнулся и Аль, погладил мешочки ладонью, передал Брэндли. Водяник, обмирая, принял сокровище. Мешочек обычной пыльцы из Долины стоит огромных денег. А эта…

— Аль, — сказала Финетта. — И ещё… возьми.

Откуда-то — Брэндли даже не уловил, в какой миг, — на её ладошке появился маленький мешочек, этакая ладанка на шнурке. Аль протянул обе ладони — они чуть заметно дрожали.