Джон Робертс - Стальные короли

Он догадался, что городок на берегу реки — просто незначительный придаток Крэга, и оборонять его ни к чему. Любому, кто заслуживает внимания, придется взбираться на гребень скалы, давшей название крепости, и он ни капли не сомневался, что здесь защита очень надежна.

Дорога привела его в городок с парой-тройкой прочных зданий и множеством полуразрушенных хибарок. Мостовые здесь никто не мостил, илистые улочки кишели мелкой живностью. Множество маленьких, жирных, беззубых туну рылось в мусоре, а стайки толстеньких домашних ящериц сновали вокруг, ловя насекомых.

Зажатый между рекой и скалой, город был узким, строения вынужденно оказались многоэтажными, с балконами, завешанными сохнущим бельем. Тут и там попадались маленькие часовни, где перед изображениями местных богов курился фимиам, но больших храмов не было.

Это встречалось повсеместно на юго-востоке. Ни храмов, ни очевидного духовенства. Это вообще не похоже на все, виденное им ранее. Конечно, примитивные народы обходились без храмов, но обладали богатой духовной жизнью и везде имелись проповедники, прокладывающие тропинки между миром духа и человеком. А в цивилизованном мире существовали великие боги и священнослужители, ведущие себя, как посредники, освобождая людей от выполнения религиозных обязанностей и проводящие ритуальные действа в храмах.

Здесь не было ничего не похожего на обе системы. Казалось, вся страна страдала от духовного оскудения. Это причинило Гейлу огорчений больше, чем все остальные странности. Он был уникален: король-воин, говорящий с духами, и привык проводить много времени среди духов своей страны.

А здесь можно создать контакт с миром духа только в глубоком лесу. Как будто здесь души выгнали из их привычного прибежища, и оставили только пустые оболочки.

Люди глазели на него, когда он проезжал мимо, но к этому Гейл уже привык. Он обладал экзотической внешностью для этой страны. Люди стремительно убирались с его пути, и он понимал, что нельзя целиком приписывать это его королевской осанке. Здесь человек на кабо означал одно — аристократ. Люди инстинктивно проявляли уважение к всаднику.

Он продолжал свой путь вдоль отвесной скалы, пока не добрался до речных доков. Здесь люди не очень спешили освободить ему дорогу. По их одежде он узнал речников. Они были более независимые, чем остальной народ, и в этой стране производили впечатление свободных людей. Именно поэтому он решил переночевать в этом районе. Ему хотелось оказаться среди людей, которые не боятся разговаривать и не будут терпеть компанию рабов или раболепствующих слуг.

Он остановился и спешился возле четырехэтажного деревянного строения с привязанной к двери омелой — знаком Иккал для постоялого двора. Устроив животное, он вошел внутрь. Постоялый двор был полон и он уселся на край скамьи у длинного стола. Сняв с плеча чехол с копьем, аккуратно положил его рядом. Копье было его самой большой ценностью, напоминая о бытности его молодым воином на острове далеко-далеко на востоке, посреди океана, о котором большинство людей в этой стране и не слыхивали.

Еду подавали на плоских блюдах, ставили их на стол, и каждый брал сам, сколько хотел. Гейл давно забыл о табу, запрещавшем его народу есть рыбу, и свежепойманная рыба казалась ему очень вкусной, но он брезгливо отодвинул блюдо пресноводных моллюсков со множеством щупальцев, которые казались пойманными в ночных кошмарах.

Речники привыкли встречаться с необычными чужестранцами, поэтому их немногословность легко преодолевалась. Речные сплетни расходились свободно, как текли сами реки, все обменивались новостями и слухами о том, что происходит в соседних странах. Он даже услышал несколько историй о самом себе, сильно искаженных временем и расстоянием. Его королевство было очень далеко отсюда, и только прочность стали, которую он поставлял сюда, мешала уверовать, что оно — миф.

Но при попытках перевести разговор на город-крепость, видневшийся над ними, все замолкали и выглядели стесненно. Или они ничего не знали о городе, или боялись, что их подслушают. Скорее второе. При последнем упоминании о крепости он поймал тайный взгляд, явно ищущий шпионов.

Если Крэг наводил страх даже на этих грубых крикунов, думал он, на что же он похож? Имелся только один способ выяснить это, вот он и проверит завтра утром этот способ.

Очистили последнее блюдо, осушили последнюю кружку, большая часть компании захрапела на соломе, Гейл поднялся со скамьи и вышел наружу. В воздухе сильно пахло рекой, и он пошел на этот запах к ближайшим докам. Они как будто предлагали уединение, и он прошел до самого конца мола.

Стояла безлунная ночь, поэтому он не стал, как обычно, просить прощения у раненой Луны. Звезды ярко светили в тропическом небе, он отметил знакомые созвездия и пересчитал странные звезды, блуждавшие по отдельности.

Он ощущал, как что-то движется в реке. Так же, как у животных на земле, он чуял мерцающие души речных созданий. Разнообразные рыбы и моллюски не знали, что их души были меньше, чем самые тусклые отблески звезд. Огромные речные ящерицы сияли более устойчиво, а большие речные млекопитающие походили на луны, скользящие под безмятежной поверхностью реки.

Он обратился мыслью к земле. Казалось, что страна была необитаемой, вокруг только изобилие животных. Крэг походил на паразита, высасывающего отовсюду жизнь. И это, больше, чем что-либо другое, наполнило Гейла дурными предчувствиями.

На следующее утро Гейл тщательнее обычного наводил на себя лоск.

Он приглаживал щеткой волосы, пока они не улеглись по плечам металлическими волнами. Годы не умалили их блеск. Он достал самую лучшую одежду и надел множество украшений. Он собирался быть вхожим в лучшие дома, но не сумел бы достичь цели, выглядя непрезентабельным.

Он оплатил счет, оседлал кабо и отправился в путь вдоль вздымающегося вверх массивного утеса. Плотно стоящие многоэтажные строения уступили место меньшим зданиям, потом обветшавшим сараям, далеко отстоящим друг от друга, потом открытым полям. Рабы работали на полях лопатами и тяпками. Они вяло смотрели на него и теряли интерес, поняв, что он не собирается сечь их хлыстом.

Гейл снова оказался на замощенной дороге, построенной на земляной набережной, с покрытием из тесаного камня и обычной черной амальгамы. Он догадался, что это должно защищать дорогу во время наводнений. Он проехал немного меньше мили, когда естественная рампа сравнялась с землей.

Дорога сделала петлю и начала подниматься вверх. Выше на каменистом гребне дорога оказалась совершенно прямой, с низкорослыми кустарниками, ограждающими ее от края обрыва. Чем выше он поднимался, тем шире становилась дорога, напоминая обычную вершину холма, но между ним и воротами с башенками по краям не было никаких строений.