Марина Дяченко - Хроники мегаполиса (сборник)

«Не надо ехать, парень. В ихней Америке и футбола-то нет, один соккер».

Женька вздрогнул.

…Он поспорил с Витькой – на пять долларов, что пронесет мяч, не роняя на землю, через весь подземный переход под Майданом Незалежности, через всю «трубу», и до самого фонтана!

И Женька пошел.

А народу было! Нищие на ступеньках… Торговки цветами. Люди у телефонных автоматов…

– Ты что делаешь это, шкет?!

– Хулиганье малое…

Группа поддержки бежала вокруг, создавая лишнюю суматоху.

Тяжелее всего пришлось на выходе из перехода. Женьку толкнули, он потерял равновесие, грохнулся на четвереньки, но все-таки успел поймать мяч на голову, и так, с мячом на голове, встал; кто-то зааплодировал. С мячом на голове Женька одолел последние ступеньки, дальше было легче…

Испуганно отшатнулись лошади для платного катания (они стояли у кромки фонтана под надзором каких-то девчонок).

– Е-е-ес! – вопили пацаны. Витька, хмуро улыбаясь, отсчитывал пять долларовых купюр…

Женька взял деньги в руки – и вдруг помрачнел. Несколько минут стоял, разглядывая изображение Капитолийского холма.

– Ты че, думаешь, фальшивые? – возмутился Витька. – Настоящие!

– Настоящие, – эхом отозвался Женька.

И твердым шагом направился к ближайшему обменному ларьку – купюры нес за уголок, будто дохлую крысу.

Почти год назад от Бори ушла жена. Ушла к неведомой зверушке, которая по ее словам была чуть ли не «новым русским», хотя Дима пребывал в уверенности, что это миф. Что за интерес мог возникнуть у «нового русского» ко вздорной, полненькой, не первой молодости Раисе?

Конечно, Рая преувеличила социальный статус своего «хахаля». Тем не менее хахалев дом где-то в Ирпене не был мифом; Рая вывезла грузовик всяческого добра – шмоток и мебели, ковров и посуды, и в ответ на вопросительные взгляды соседей приводила единственный железобетонный довод – «все равно пропьет»…

И была права. Все, что не влезло тогда в Раин грузовик, Боря пропил достаточно быстро.

Теперь его однокомнатная квартира походила на оставленный беженцами приют – голые стены, пыль и мусор, старый письменный стол, черно-белый телевизор шестидесятых годов, тахта в углу, такая ветхая, что ее и пропить-то невозможно – неликвидна…

В первом базовом состоянии Боря был умнейшим собеседником и светлейшей личностью. Во втором – спал, преклонив голову куда придется, хоть на подушку, хоть в салат. А промежуточных фаз него практически не было – то трезв, трезв как стеклышко, потом – хоп! – пьян, пьян как свинья…

– Паспорта и дипломы я вам обоим перевел, вот ваши свидетельства о рождении, вот Жекино свидетельство, вот свидетельство о браке…

– Я принес справку из военкомата, – сказал Дима, разглядывая свое отражение в пыльном зеркале. В углу зеркала была скотчем прилеплена фотография распавшейся семьи – Боря, Рая, их взрослая дочка Ксюха и полосатый кот с белым пятном на груди – у Раи на коленях.

– Давай свою справку, – позвал из комнаты дядя Боря.

Он был мастером перевода – в свое время долго сотрудничал с журналом «Всесвіт», с какими-то издательствами; английским деловым он владел даже лучше Ольги – зная это, она передоверила переводы Боре, тем более что оплата осуществлялась «по бартеру» – за бутылку.

– Так, Шубін, Дмитро Олегович, росіянин, тисяча дев'ятсот п'ятдесят восьмого року народження… відбував військовий обов'язок… Ну, Димка, хоть какая-то польза оттого, что ты тогда не послушался маму, не пошел в мединститут и угодил в армию… Соединенным Американским Штатам будет приятно принять на проживание такого отличника боевой и политической полготовки…

Дядя Боря говорил – и одновременно быстро-быстро переписывал на лист бумаги содержание справки – по-английски.

– Послезавтра будут справки про отсутствие судимости, – сказал Дима.

– Замечательно! – дядя Боря цокнул языком, как будто мысль о таких замечательных справках доставляла ему подлинное наслаждение. – Справка об отсутствии судимости – это же класс, не каждый может похвастаться… Сейчас-сейчас, подожди… А справка об отсутствии геморроя не нужна? А знаешь, что коты, например, в Штаты принимаются только кастрированные? Хорошо, что ты не кот… Правда, у меня знакомый купил справку у ветеринара за пять гривен… Они же на справку смотрят, а не на кота…

Дима постоял, переминаясь с ноги на ногу (в комнате был один только стул). Потом прошел на кухню, вытащил из сумки бутылку «Пшеничной» (ему было дважды стыдно, за то, что принес водку, и за то, что она такая дешевая, в захудалом киоске купленная и, наверное, паленая). По возможности беззвучно поставил бутылку на пустой, в темных шрамах, стол.

– Димочка, а ты со мной выпьешь? – тут же спросил из комнаты дядя Боря. Как будто у него была возможность видеть то, что происходит на кухне.

Дима замялся.

Именно его посиделки с Борей в свое время привели к тому, что Женька поверил в то, что его отец «пьянчуга».

В старших классах школы дядя Боря помогал Диме делать уроки по математике и физике. О французских переводах нечего и говорить (французский Боря знал хуже, но в рамки школьной программы вполне укладывался); в какой-то степени Боря, тогда молодой и относительно счастливый муж тети Раи, сделался для мальчика Димы эрзац-отцом…

– Спасибо, дядь Боря, я в другой раз, – он постарался, чтобы голос его звучал естественно и весело. – Труба зовет. Надо копию на компьютере…

– Так ведь Оли еще дома нет, – сказал дядя Боря после паузы. – Если у тебя ключи есть – это одно…

У Димы, конечно, не было ключей от собственного дома. Почему-то именно теперь это обстоятельство показалось ему очень унизительным.

Выйдя на площадку, он некоторое время трезвонил в такую знакомую дверь. И прислушивался, как отдавался звонок в пустой квартире.

– Она обещала к восьми, – сказал он, вернувшись. – До полдевятого подожду – и все.

– Ага, – сказал Боря.

Перевод справки из военкомата – косые каракули на желтом листе – лежал в прихожей под зеркалом. Рядом с оригиналом – неприятной серой бумаженцией. И почему-то вид этой безобидной, в общем-то, бумажки вогнал Диму в глухую тоску.

– Димка… Ты чего загрустил?

Дима отвел глаза. Сказал неожиданно для себя:

– Тогда надо закуски какой-нибудь… У меня есть пара яблок…

– Так в холодильнике возьми, – обрадовался Боря.

Холодильник был крохотный, непонятной породы, со сломанным замком – отчего дверцу приходилось всякий раз подвязывать резинкой. В холодильнике царил январь, среди снежного запустения лежал сверток с докторской колбасой, пачка плавленого сыра и две огромных луковицы.