Джон Макдональд - Искатель. 1992. Выпуск №2

В баре было не очень людно. Мы выбрали уединенный столик.

— Почему вы так печетесь о Джоне? — поинтересовалась Кэти.

— Не знаю, просто беспокоюсь.

— Вы сейчас работаете на Гейба?

— Он уехал в Португалию. Я живу в его квартире и ищу работу. У меня была работа, но вовсе не та, о которой я мечтал. Все равно не следовало вылетать оттуда. Джон работает?

— Нет. Я снялась в коммерческих роликах у одного отвратительного типа, который готов выщипать волосы у вас на ногах, если это нужно для съемки. Слава Богу, у меня еще хорошие ноги.

— У вас все хорошее, Кэти.

— А вы смелый мальчик, Стассен.

— Да, я смельчак. У вас есть планы?

— О, у меня всегда есть планы. Ваши глаза похожи на фиалки.

— Вечные комплименты! Мы собираемся в Мексику, Стассен, чтобы снять квартиру на побережье в Акапулько. У Джона там старые друзья, которые организовывают в Мексике кинофирму. Он надеется, что его возьмут.

— Я бы хотел побывать в Мексике.

— Почему вы так напоминаете мне коккер-спаниеля?

— Когда вы едете?

— Скоро. Бурманы вот-вот возвратятся из Италии и, естественно, захотят жить в своей квартире. К тому же я думаю, что пришло время увезти Джона из этого города. Все двери перед ним закрыты. Секретарши получили инструкции предлагать ему всякую ерунду. Шоу-бизнес, дорогой. Добивай раненого. Поставь сорок прибыльных картин и можешь давить людей колесами. Но хотя бы две неудачи —, ты труп.

— И для меня пришло время уезжать отсюда.

Она начала что-то говорить, затем остановилась и пристально посмотрела на меня. У меня возникло странное ощущение, что она в первый раз по-настоящему всматривается в меня.

— Надеюсь, вы можете водить машину, Стассен?

— Да.

— Джон ужасный водитель, а я ненавижу сидеть за pyлем. Мы собирались лететь. Но теперь… Не возьметесь ли вы отвезти нас? Это деловое предложение, Стассен. Мы оплатим ваши расходы плюс… ну, скажем, сто долларов в конце поездки.

— Я отвезу вас бесплатно.

— Благодарю, не надо. Нам не нужен попутчик, нам нужен шофер, Стассен. Тогда каждый будет знать свое место.

Я согласился отвезти их в Мексику. У Пинелли был огромный черный «крайслер империал», модель двухлетней давности, оборудованный всеми современными приспособлениями, включая кондиционер. Машина прошла шесть тысяч миль. У «крайслера» были еще калифорнийские номера.

Перед поездкой я тщательно проверил автомобиль и сменил номера. Отогнал свой «шевроле» на Джерси и продал за тринадцать сотен, почти задаром, но торговаться не было времени. Итак, в кармане у меня лежали почти шестнадцать сотен, все, за исключением двух сотен, в дорожных чеках.

Пинелли взяли очень много вещей, главным образом для Кэти. В снежный мартовский день накануне отъезда я загрузил машину. Большой багажник заполнился до самого верха. Заднее сиденье я заложил чемоданами почти до крыши, оставив место только для одного человека. Кэти считала себя большим специалистом по укладке багажа. Поэтому она захотела все упаковать по-своему.

В конце концов я не выдержал.

— Кэти, может быть, мне следует купить шоферскую кепку и форму, чтобы лучше выполнять ваши распоряжения?

Она выпрямилась и взглянула на меня так холодно, как на меня еще никто не смотрел.

— Постарайтесь выполнять свои обязанности без комментариев, Стассен, и мы поладим.

Мы стояли около «крайслера». Большие мокрые хлопья снега падали на ее волосы. Меня подмывало отказаться от работы. С какой стати я должен сносить оскорбления этой актрисы-неудачницы? Она решила определить наши отношения еще в Нью-Йорке. На ресницы Кэти Китс упала снежинка, но не растаяла. Мне хотелось взять Кэти за детские плечи, целовать эти круглые фиолетовые глаза и чувствовать на губах снег.

— Да, слушаюсь, миссис Пинелли.

Уголки рта миссис Пинелли слегка приподнялись.

— Достаньте большой голубой чемодан снизу, а этот кожаный, пожалуйста, положите на его место. Мне понадобятся вещи из голубого чемодана на юге.

Я переложил все вещи заново.

— Во сколько заехать завтра утром, Кэти?

— Давайте пораньше, часов в десять.

Я уехал на их машине-громадине. Из-за большого веса она слегка просела. Поставил «крайслер» в гараж и провел последнюю ночь в квартире Гейба, разрабатывая маршрут. Я решил, что поездка займет семь дней. Тогда я еще не знал, как ошибаюсь в своих расчетах. Подумал было послать домой карточку, чтобы родители знали о моих планах, но потом решил, что будет интереснее написать им из Акапулько. Открытка из Мексики окажет чудесное влияние на папино кровяное давление. В четверть одиннадцатого ясным, словно хрустальным, утром мы проехали через тоннель и направились к Джерси-пайк. Дорога была сухая, машин попадалось не так уж много. Стрелка спидометра постоянно находилась на семидесяти милях. Кэти сидела рядом со мной, а Джон Пинелли — сзади. Они были угрюмы и не испытывали никакого возбуждения от начала поездки, мне не хотелось петь.

Я подумал, что следует познакомить их с маршрутом.

— По-моему, лучше всего ехать по 301-му шоссе, затем повернуть на запад на 80-е. Пока мы…

— Отлично, — согласился Пинелли.

— Каждый день, Стассен, с четырех часов, — сказала Кэти, — вы должны начинать искать место для ночлега. Останавливаться будем между четырьмя и пять. Терпеть не могу находиться в дороге, когда стемнеет. Ленч, пожалуйста, в час-два. Постарайтесь, чтобы мы обедали в приличных местах.

Так началось наше путешествие. Выезд не раньше одиннадцати можно считать удачей, а после четырех остановка на ночлег, 250 миль в день — почти подвиг, даже на такой зверской машине, как «крайслер». Обычно я тормозил около мотеля, Кэти протягивала деньги, и я шел заказывать себе одноместный, а им двухместный коттедж. Затем выгружал багаж и заносил его в дом. Мне оказывалась честь: я завтракал с четой Пинелли, но обедали мы отдельно. На столе у них всегда стояло вино. Каждый вечер Джон и Кэти просиживали в ближайшем ресторане до закрытия. Пинелли никогда не менялись местами в машине. Кэти всегда сидела рядом со мной. Каждый час она включала радио и крутила ручку настройки, затем выключала. Я никак не мог понять, что она ищет. Каждый день, как минимум час, Кэти полировала ногти. Когда представлялась возможность, она покупала с полдюжины журналов, очень быстро, как неграмотная, перелистывала их и по одному выбрасывала в окно. Иногда она спала, но не больше 10–15 минут. Джон Пинелли спал чаще, дольше и крепче, прислонясь к чемоданам и громко храпя.