Алексей Игнатушин - Железная скорлупа

Музыканты грянули разудалую мелодию, скрыв музыкой звяканье блюд, чавканье, гомон. Рыцарь морщился, с непривычки голова болела, приходилось смаргивать мелкие слезы.

— Неужели мой повар так бездарен, что благородный сэр не может пересилить обет вежливости и отвергает угощение? — продрался сквозь мешанину музыки и пира голос Эдрика.

Рыцарь наткнулся на открытый взгляд лорда, ножом поскоблил лицо взгляд фрейлины. Кубок в ее ладони сверкал россыпью камней, она уже отхлебнула из серебряного сладкого вина.

— Не знаю, насколько он благороден, лорд Эдрик, — сказала она, явно захмелев, — но беспричинного упрямства ему не занимать.

Инконню вскипел, взором метнул молнию, рот открыл для самых черных и бранных слов, какие знал, но лорд благожелательно рассмеялся:

— Что ж, для рыцаря качество хорошее. Иной спасует перед трудностями пути, отступит, а рыцарь — нет, упрямо последует до конца.

Фрейлина усмехнулась, а юноша взглянул на лорда с благодарностью. Хелия, осушив кубок, приступила к жаркому из лани под кислым соусом.

— Отведайте хоть что-нибудь, сэр Инконню, — попросил лорд добродушно.

— Разумеется, лорд Эдрик, — кивнул рыцарь чинно.

Вяло разделался с печеной оленьей ногой с брусничным соусом, чуть лучше пошли медальоны из косули. Мясо кабана, приправленное жгучими специями, разожгло в желудке сладкий пожар. Слуги не успевали наполнять кубок рыцаря легким вином.

Инконню разохотился: заяц с пряным гарниром исчез вмиг, искусно украшенная перьями куропатка разделила участь косого. Рыцарь ненадолго прервался, затем приятно отяжелил желудок перепелами, грудками фазанов, бакланов и тетеревов. Нежное мясо ягненка брызгало сладким, одуряющим соком, ломтики таяли на языке, а темный ломоть медвежьего мяса, сваренный в вине с медом, еще больше разжег аппетит.

Умело, но безжалостно разорвал гуся с яблоками на части. Слуги уже унесли скелеты каплунов. От мяса цыплят с кервелем юноша едва не захлебнулся слюной, голубь под ягодным соусом влетел в желудок, не задерживаясь во рту. Тимьян, розмарин, грибы, майоран, лук, щавель вкупе с гвоздикой, тмином и перцем превратили мясо павлинов, лебедей, ржанок, журавлей, цапель и выпей в невесомые тающие ломтики с одуряющим ароматом и вкусом.

Рыцарь отставил кубок, и янтарная струя по крутой дуге ударила в дно. Слуга ловко налил вино до ободка, исчез, как призрак. Инконню очнулся от аппетитного дурмана, опасливо огляделся, но одежда осталась опрятной, а стол подле него — чистым.

Потянулся к пирогу с рыбой, слыша голос хозяина:

— Настал черед рыбных блюд, прекрасная леди. Извольте попробовать свежего лосося, угря, может, желаете миног — извольте!

Смех был перекрыт пьяным гомоном пирующей толпы, музыка показалась противным сипением. Инконню вздрогнул, прогнал наваждение.

— Ах, лорд Эдрик, вы просто угадываете мои желания, — пропела фрейлина чарующе. — Обожаю рыбу, охотно кушаю даже в скоромные дни.

— Кляну себя, что не додумался припасти морских свиней, — сказал лорд удрученно. — Но к вашему повторному визиту обязательно угощу вас акульим филе.

— Ах, лорд Эдрик, вы такой придумщик! — сказала фрейлина.

Инконню прожевал пирог, вяло поковырялся в фруктовом желе.

Пир подходил к концу: придворные сыто откидывались от блюд со скелетами птицы и рыбы, но вино хлынуло водопадом.

У громадного камина, полыхающего веселыми оранжевыми языками, появились люди в нелепо-яркой одежде, с шутовскими колпаками. За ними буквально колобками выкатились стройные юноши и с ходу начали поражать пирующих головокружительными прыжками. Зал огласился громкими аплодисментами.

— Лучшие акробаты окрестных земель, — сказал лорд с гордостью.

Фрейлина льстиво хихикнула, рыцарь угрюмо кивнул.

— Однако вас гложет тяжелая дума, сэр Инконню?

— Думаю, как вынести тяготы пути после столь изысканного приема, — отшутился рыцарь. Фрейлина строгим взглядом потребовала ее не позорить.

— И тому есть причины, — согласился лорд серьезно. — Вам придется пересечь Гиблый лес. Он не менее опасен, чем Броселианский.

Фрейлина помрачнела.

— Надеюсь, там нет болот с накерами, — сказала она, поежившись. — Сэру Инконню может больше не повезти.

Придворные дружно захохотали, награждая ужимку шута, но Инконню смех показался издевкой. Лорд Эдрик вскинул брови, спросил мрачного рыцаря удивленно:

— Неужто одолели болотного дракона, доблестный сэр?

— Двух, — буркнул рыцарь.

— Да вы герой!

— Скажите об этом леди Хелии, — сказал рыцарь угрюмо. Фрейлина фыркнула, взглядом прикипела к акробатам, а полных губ коснулась серебряным ободком кубка.

Лорд сказал задумчиво:

— С таким рыцарем путь через Гиблый лес может показаться вечерней прогулкой по цветущему саду.

Фрейлина поперхнулась вином, закашлялась, упрямо смотря на акробатов и шутов, жонглирующих ножами.

Инконню от досады сказал резковато:

— Поведайте о Гиблом лесе, лорд Эдрик.

Лорд переждал очередной взрыв хохота, мельком глянул на цирковое представление и начал размеренно:

— Лес раскинулся, будто пятно грязного масла на чистой воде, сэр Инконню. Если и пересекать его, то с большим вооруженным отрядом. Впрочем, я предпочитаю водную артерию.

— Нам не подходит, — покачал головой рыцарь сокрушенно.

Эдрик вздохнул, пальцами потарабанил по столу.

— Тогда будьте бдительны, сэр Инконню. Каждый миг готовьтесь к атакам сил зла. Но случится это не скоро, — хохотнул он. — Путь единожды выходит из леса, на этом отрезке худо-бедно спокойно, а дальше начинается ужас.

— А почему дорога петляет, лорд Эдрик? — спросил рыцарь недоуменно.

Хозяин замка пожал плечами:

— Спросите о том жителей лесной деревни.

Непонятная нотка Инконню насторожила.

— С деревней что-то не так, лорд Эдрик?

Хозяин замка замялся, бросил взгляд на Хелию, сидящую с распахнутыми от восторга глазами, и понизил голос:

— Место слишком подвержено влиянию древних сил. Нет-нет, ничего плохого или зловредного, но там волшебство, от которого лучше держаться подальше. Много храбрых рыцарей, движимых любопытством, приходили в деревню и…

— Что «и»?!

— Оставались там, — сказал лорд. — Забывали рыцарские обеты, снимали доспехи, жили, как вилланы. Говорили, что нашли нечто лучшее, нежели рыцарская добродетель.

Сердца рыцаря коснулся холодок, опасность не оформилась четко, была еле уловима, но казалась страшной и неодолимой.

На смену акробатам и шутам в центр зала вышел менестрель, легким касанием струн лютни погасил гомон. Даже свечи будто потускнели, и зал погрузился в полутьму, разбавленную танцем каминного огня.