Виктория Ашуева - Вурдалак, вампир, упырь или, в общем, нетопырь

Семион мгновенно повалил меня на растерзанную кровать. Я вся вспыхнула от переживания за свою собственную жизнь. А слова вампира...

- Это бред. Я не привязала к себе никого. Тем более тебя, чокнутого.

Зубастик рассмеялся, у шустром темпе стягивая с меня с таким трудом отвоеванную футболку:

- Если я приму хоть каплю крови другого вампира, она войдет в реакцию с измененной кровью и бам... Куча мертвых кровяных клеток в желудке. Никакого эффекта. Разве что несварение желудка. Людей я и в худшие ситуации не переваривал, а вот ты... Уверен, мне с легкостью удастся наесться тобой.

Черт,

- Я убегу.

Главное не плакать, сказала себе. Семион уже стянул с меня спортивные шорты, и я лежала под ним не шевелясь. Если начну двигаться... Нет, мне нельзя поддаваться слабостям. Он же...

- Я тебя все равно найду. И запру в таком месте, что не проникнет свет, - Его лицо с акульими зубами приблизились к шее. Я вздрогнула, - Лучше быть моей, чем тусить в подвале с крысами. Тем более что и там тебе от меня не избавиться. Я не брезглив...

Дни пролетали насыщено и незаметно. Через два дня после заключения в комнате,  я все же решила выйти наружу и проходя по коридорам заметила воркующих в уголке Лиссу и Артура. Видно, что вампир сделал для подруги что-то сверхъестественное. Позже я узнала о женитьбе.

Мне было приятно, хотя Неприкасаемая во мне обливалась слезами злости.

Дело это она прекратила только через неделю, когда уже привычно мы с Лиссой шарились по лаборатории Семиона. Несколько раз меня подмывало устроить пакость, но что то в последний момент останавливало. Я вообще замечала в себе изменения: с внутренним удовольствием общалась с другими Кровососущими, иногда прямо таки с явным наслаждением ложилась в постель Семиона.

Через месяц я уже привыкла ко всему происходящему на территории секретного убежища упырей и даже узнала почему они так себя называют - дань уважения к прошлому... Далекому прошлому.

Когда к концу подходила шестая неделя, Семион выразил свое желание отпустить меня с подружками, (к тому моменту у меня их было три), в голод. От такого я почувствовала радость от возможности побега. Однако он так и не был приведен в действие. Уже вечером я закутавшись в одеял читала одну из купленных книг.

Просто невыносимо было разрываться между желанием уйти и желанием остаться. Чаша весов перевесилась, когда перед сном, Семион с присущим только ему юморе сообщил что я беременна.

Тогда стукнувшая меня  молния неожиданности раз и навсегда определила мое место в этом мире. Я осталась.