Шон Макмуллен - Прозрачные Драконы

Специальные крюки зацепили за потрепанный фальшборт. Измученная, осунувшаяся женщина лет тридцати с бледным лицом показалась на палубе и осторожно спустилась на причал. На ее плече висела большая сумка, а одежда промокла насквозь во время шторма. Спустившись с палубы, она упала на колени и стала покрывать поцелуями сырые доски пирса. Дождь хлестал, не зная пощады, и ветер швырял в лицо брызги и какой-то мусор.

Со стороны пирса к женщине поспешил закутанный чиновник. Он протянул ей руку:

— Добро пожаловать в Палион, врата в жаркие страны, — сказал он, помогая женщине подняться. — Вы поклянетесь перед своими богами, что не обвиняетесь ни в каком преступлении, гражданском либо же государственном, в Сарголанской империи или на союзных территориях, и не везете с собой вещей ценностью свыше пяти золотых крон?

Женщина пошарила в складках своей одежды, вынула золотую крону и вложила ее в ладонь чиновника.

— Нет, — прохрипела она. Женщина говорила так, как будто ее тошнило в течение всех тридцати двух дней путешествия.

— Понятно, — ответил чиновник, доставая небольшой свиток. — Просто напишите свое имя внизу, когда появится свободное время. И имейте в виду, что вам лучше не попадать в неприятности. Кто-нибудь есть еще на борту?

— Больше никто не может двигаться.

— Ну ладно, пойду посмотрю.

В то время как чиновник торопливо поднимался на борт, женщина шла неуверенной походкой по пирсу. Какой-то юноша поспешно спустился по ступеням стены гавани и выбежал ей навстречу.

— Высокоученая старейшина? — отважился спросить он. — Высокоученая старейшина Терикель из Метрологов?

Женщина подняла голову и попыталась сфокусировать на нем взгляд. Красноватые, с кровавыми прожилками глаза посмотрели на юношу.

— Да, — выдохнула она с хрипом.

— Высокоученая ректор Феодореан послала меня поприветствовать вас, — объяснил юноша. — Она сожалеет, что не может быть здесь лично в своем собственном лице, так сказать, ха-ха.

На его попытку пошутить женщина никак не отреагировала. Или она не поняла его, или не заметила шутки совсем.

— Она сожалеет не больше, чем я, пустившись в путешествие и оказавшись здесь лично, — сквозь зубы процедила Терикель.

— Недавно убили императора, поэтому услуги ректора Феодореан очень востребованы при дворе.

— Повезло императору, — пробормотала старейшина.

— О, госпожа! — воскликнул юноша. — Смерть нашего императора — большое несчастье для всех нас.

— Молодой человек, тридцать дней назад я чуть было не умерла в мешанине из волн, порывов ветра, брызг, сырости, толчков, падений, шатающейся палубы, рвоты и криков: «Качайте, уроды, качайте воду!» Я не знаю, почему я не покончила жизнь самоубийством в первый же день.

— Но такова жизнь на корабле, госпожа. Мне тоже приходилось бывать в море…

— А твой корабль когда-нибудь взлетал в воздух по милости волн и ветра?

Юноша сглотнул.

— Нет, конечно, — признался он.

— Вот так-то. Я сбилась со счета, сколько их было всего, после десятого прыжка в воздух. — Она остановилась и прислонилась к столбу, устраиваясь поудобнее. — Я никогда не верила в любовь с первого взгляда, пока не увидела этот пирс.

— Но почему вы покинули Скалтикар?

— Для начала, чтобы увидеть твою госпожу. Как тебя зовут?

— Ох! Мои искренние извинения за то, что не представился. Я оцепенел, увидев ваше состояние…

— Как тебя зовут? — повторила Терикель.

— Брайнар, Брайнар! Брайнар Бульсарос, действующий глава студенческого совета Академии Эфирных Искусств Палиона. Мы называем ее «А-три», когда…

— Знаю, знаю, когда хотите произвести впечатление на девушек в тавернах, еще называете «Аррр», когда вы пьяны, и «Аххх», когда засыпаете на скучных лекциях. Теперь отведи-ка меня в купальню Академии. Будь добр, возьми мои вещи. Пока я привожу себя в порядок, ты сожжешь их.

— Сжечь, госпожа? — выдохнул юноша.

— К тому времени, как даже самая старательная прачка выбьет из них запах рвотного зловония, я уже умру от старости. Проверь мои вещи, там где-то должна быть запасная одежда, завернутая в вощеную бумагу и кожу.

Прямо за ними, на палубе «Буйной пташки», чиновник три раза взмахнул руками крест-накрест. Это означало, во-первых, проверить ее свиток выгрузки, во-вторых, арестовать судно, и, в-третьих, изъять все, что на нем было. Когда старейшина и Брайнар подошли к концу пирса, из здания с надписью «Таможня, акцизы и передвижения чужеземцев» появились второй чиновник и двое охранников. Они преградили им дорогу.

— Именем наследного принца приказываю вам остановиться и объявить… — начал чиновник.

Он не закончил. Терикель, сложив ладонь в форме чашки, поднесла ее ко рту и что-то зашептала. Тут же к ногам чиновника обрушился шквал огненных брызг, и раздался оглушительный взрыв. Мужчина отлетел на несколько ярдов вместе с обломками камня мостовой. Охранники упали на колени и, перепуганные насмерть, попытались спрятаться друг за друга. Чиновник попробовал подняться, но, встав на колени, почувствовал резкую боль.

— Высокоученая старейшина Терикель Эример из Метрологов, — прорычала единственная из пассажиров «Буйной пташки», способная двигаться самостоятельно, — прибыла из Альберина, столицы Северного Скалтикара.

— Я, я, я… э-э… очарован, — пробормотал чиновник.

— Тот клоун, который встретил меня у корабля, взял в качестве платы за высадку золотую крону и сказал, что вы дадите положенный по закону свиток, запишите мое имя в регистре прибытия и предоставите взамен сорок семь серебряных вассалов.

— Да?

— Было бы очень неплохо так и сделать, — предостерегающе сказал Брайнар.

Через две минуты старейшина Эример вышла из здания с надписью «Таможня, акцизы и передвижения чужеземцев», держа в руках необходимый свиток и маленькую сумку, наполненную серебром, с удовлетворением осознавая, что ее имя теперь официально записано в портовом регистре. Она также потребовала вознаграждения в десять серебряных вассалов за то, что рассказала о произошедшем на пирсе.

— Если и есть что-то, чего я терпеть не могу, так это бессовестные чиновники, которые получают деньги и не выполняют свои обязанности, — пробормотала она, поднимаясь по ступенькам стены гавани.

— Да, это нарушает принципы этой новой торговой политики, о которой все говорят, — сказал Брайнар.

Вскоре они поднялись на стену и оказались в центре порта. Мимо них прошло несколько людей, спешащих посмотреть своими глазами на самый большой корабль, прибывший за последний месяц.