Алла Белолипецкая - Орден Сталина

– Надеюсь, что это так, – изрек комиссар госбезопасности. – Вот Николай Павлович, – он имел в виду Благина, – тоже сказал, что готов, а поглядите, как нервничает – курит одну папиросу за другой.

Обернувшись, Анна поглядела на пилота истребителя. Григорий Ильич только этого и ждал. Действуя молниеносно, как трамвайный воришка, он выхватил из кармана форменных бриджей листок бумаги, сложенный в несколько раз, и запихнул его в Аннину сумку, лежавшую на земле. Когда красавица-кинооператор вновь поглядела на сотрудника НКВД, тот стоял в прежней, излюбленной своей позе: уперев одну руку в бок и слегка помахивая портфелем.

На сей раз Николаю Скрябину удалось увидеть всё, и он не замедлил дать увиденному свою трактовку. «Передал ей, мерзавец, записку, – подумал юноша. – Должно быть, свидание назначает…»

Между тем комиссар госбезопасности поднял и подал Анне ее сумочку, а затем, поддерживая красавицу под локоток, повел ее к самолету «П-5», из открытой кабины которого и должна была вестись историческая съемка. Остальные кинодокументалисты двинулись следом.

Скрябину показалось, что по пути между Семеновым и рыжеволосой незнакомкой шла оживленная беседа и что молодая женщина как будто даже прижималась к Григорию Ильичу – который под конец весьма бесцеремонно подсадил ее, помогая забраться в самолет. Прочие хроникеры за дамой не последовали – видимо, собирались снимать с земли; да в маленькой кабине все и не разместились бы. Так что, едва красавица заняла свое место и надела на голову летный шлем, винт самолета был запущен. «П-5» вырулил на взлетно-посадочную полосу, с видимой легкостью разогнался и первым поднялся в воздух.

Почти сразу после него взлетел помидорно-красный тренировочный истребитель, который пилотировал Николай Благин.

Взлет двух скромных самолетиков сопроводили умеренные крики одобрения. Зрители будто берегли силы, ждали другого. И дождались. Все, кто находился на трибуне, вдруг синхронно повернули головы в одну сторону, а затем раздались громовые аплодисменты вперемешку с восхищенными выкриками.

– Колька!.. – Миша ткнул друга в бок. – Смотри же – сейчас «Горький» будет взлетать!..

И правда: лопасти пропеллеров моноплана дрогнули, затрепетали, а затем все его восемь винтов – громадных, в два человеческих роста – пропали из глаз, только сероватые полупрозрачные диски остались на их месте. На каждом крыле было по три мотора, и еще два закручивали воздух над верхней частью фюзеляжа. Набирая скорость, самолет покатил по взлетной полосе. Зрители почти подвывали от восторга, но сами себя не слышали: всё перекрывал оглушительный рев двигателей «Горького». Наконец гигант оторвался (всем показалось: оттолкнулся) от земли, взмыл над ней и продемонстрировал надпись «Максим Горький» на внутренней поверхности крыльев.

Благинский истребитель пристроился справа от исполина, самолет с кинооператорами – слева.

4

Чувство déjà vu, некоторое время как бы дремавшее, вновь охватило Анну, когда она шла к маленькому «П-5». Оно ударило ее почти физически, так что красавица заметно покачнулась, и сумка, висевшая у неё на плече, начала соскальзывать. Однако сотрудник НКВД, шедший рядом, не замедлил сумочку подхватить, а затем взял даму под локоток.

– Нервишки шалят, Анна Петровна? – вопросил он и притиснулся к Анне.

Красавица-кинооператор не заметила выглянувшего из сумки бумажного уголка, но и Семенов его не заметил тоже.

При назойливой помощи Григория Ильича Анна забралась в кабину самолета, уже зная, что припев бравурного марша…

Всё выше, выше и выше…

…будет сейчас заглушен звуком мотора «П-5»; так оно и произошло. Да и вообще, дальше всё выходило именно так, как Мельникова ожидала.

На борту «Горького» поначалу всё также шло своим чередом. Поднявшись на семьсот метров над землей, моноплан совершал в небе неторопливый круг, а все пассажиры припали к иллюминаторам, и не только к ним. Одним из чудес суперлайнера была каюта с прозрачным полом: во время полета отодвигался экран, и в полу появлялось огромное панорамное окно. Именно в этой каюте должен был расположиться товарищ Сталин со своими соратниками; но товарищ Сталин лететь не пожелал, и там разместили лучших сотрудников ЦАГИ. Среди этих счастливцев оказались и родители девочки, захватившей с собой на борт плющевого медведя. Сама она – Николай не ошибся – восторга от экскурсии не испытывала никакого и всё теребила ухо свого мишки, рискуя оторвать его в очередной раз.

– Посмотри, посмотри, Танечка, как красиво!.. – воскликнула ее мать и указала вниз – туда, где распадался на изломанные фрагменты привычный земной мир.

Только тогда девочка первый раз глянула в иллюминатор. Поле аэродрома, пересекаемое взлетно-посадочными полосами, показалось ей куском фанеры с обломанными краями, который был крест-накрест перевязан лентами. Таня перевела взгляд на своего мишку, и у того на круглой морде тотчас выразилось сочувствие: как видно, летать медведю нравилось не больше, чем его хозяйке.

– Эх ты, трусишка… – Танин отец, инженер-авиаконструктор, ласково потрепал ее по руке. – Ничего, еще один круг – и мы сядем, а потом поедем в гости к бабушке, на пироги…

«Горький» действительно пошел на второй круг, и тут началось всё самое интересное. Пассажиры дружно ахнули и, бросив глядеть в пол, кинулись к выходившим на правый борт иллюминаторам. Там, почти вплотную к широченному крылу «Горького», летел маленький красный самолетик.

Каково это: снимать воздушные маневры из открытой кабины самолета – Анна знала очень хорошо; ей и прежде доводилось выполнять задания подобного рода. Да и гораздо более сложные задания, чего уж там скромничать. А теперь ей еще и помогал обретенный неизвестно каким образом дар предвидения.

Анна знала, что прямо сейчас «И-5», выделявшийся красным пятном на фоне серо-черного фюзеляжа «Горького», ляжет на правое крыло. Она навела камеру и – тренировочный самолет действительно на правое крыло лег, и Благин начал крутить правую «бочку» – фигуру далеко не из простых. Однако красавица никакого волнения не испытала, уверенная, что маленький истребитель обернется вокруг крыла моноплана без всяких проблем.

После выполненной фигуры «И-5» по инерции отнесло вправо, он вышел из кадра, и Анна, не ощущая пока никаких предчувствий, решила, что Благин на том и успокоится. Эта «бочка» с большим радиусом с земли была неотличима от мертвой петли, да и на пленке выглядела бы весьма впечатляюще. Совершить такое на тихоходном истребителе в непосредственной близости от «Горького» уже было подвигом.