Кирилл Клеванский - Чернокнижник. Черная Месса

— Беги, — вдруг прозвучал в голове тот же голос, что и пару часов назад. — Не верь… беги…

Алекс обернулся, но кукла уже закрыла дверь, отсекая остальной шум. Дума мгновенно обволокла густая, вязкая тьма. Она забралась под воротник рубашки, проскользила под брюки и теперь жадно лизала кожу. Мурашки, казалось, покрыли каждый дюйм тела Алекса.

Джин же шла вперед так, словно совершала утренний променад по набережной. Не обращала внимания на странные двери, из‑за которых слышался чуждый человеческому слуху шум. Костяной скрип и треск, мокрое чавкание, шелест хитиновых панцирей и неестественный свет, льющийся из щелей. Все это наполняло коридор непередаваемой атмосферой потусторонней ямы.

Теперь Дум уже сомневался, что клуб — нормальное заведение. Нормальное, в рамках "сверхъестественных" тварей конечно.

— В штаны еще не напрудил? — через плечо бросила некромантка, поворачивая за угол.

Алекс пробубнил в ответ нечто нечленораздельное.

Спустя еще пару дверей, обшитых бархатными полосками, они оказались перед занавесью. Такую обычно вешают цыганки — гадалки в трейлерах. Побрякушки привлекают внимание клиентов не хуже, чем огонь мотыльков. Вот только что странно, за ней не было видно даже тьмы. Мозг Алекса не понимал, как такое может быть, но создавалось впечатление, словно он смотрит в "никуда".

Взгляд то и дело ловил тусклые блики на стекляшках, но никак не мог проникнуть за них. Этот феномен дурно влиял на вестибулярный аппарат и парня замутило.

— Клавис, жирный лоботряс, — позвала Джин. — я к тебе по делу.

— Знаю я твои дела, — прозвучал задыхающийся голос. — в прошлый раз тот кадавр чуть мне самое дорогое не откусил.

— Да кому нужно твое самое дорогое! Ты хоть помнишь когда им в последний раз пользовался?!

— А может мне этот орган как память дорог?

Ведьма закатила глаза и ударила кулаком по занавеси. В очередной раз Алекс наблюдал как нарушаются законы физики. Побрякушки вместо того чтобы со звоном разлететься в стороны, стали плотнее бетонной стены. Джин вскрикнула и замахала ладонью, пытаясь унять боль.

— Ты вообще озверел, Клавис?! — рявкнула она, на этот раз поступая умнее и используя ногу. — А ну открывай, пока я чего‑нибудь не колданула!

По ту сторону послышалась возня.

— А чего‑нибудь это что? — в неприятном голосе смешались нотки заинтересованности и опаски. — Меня конкретика интересует!

— Сейчас тебя вообще ничего интересовать не будет, гомик проклятый, — прошипела Джин и хрустнула костяшками пальцев. — Ну держись, жироб…

Стекляшки звякнули и занавес разделился на две части, открывая немного не тот вид, который ожидал Алекс. Помещение по ту сторону оказалось очень тесным, но вполне себе уютным. Пол, прикрытый ворсистым ковром, был завален красными турецкими подушками. У стен стояли деревянные шкафы с десятками книг, на чьих корешках лучше не заострять внимания слабонервному человеку.

По центру, опять же вопреки ожиданиям, находился новенький компьютер. Это передовое слово инженерной мысли казалось прыщом, на лице турецкой курильни, под которую и было оформлено помещение. Системный блок, спокойно потянувший бы космические вычисление, спокойно жужжал на низком столике, с которого султаны когда‑то пили терпкие напитки.

— Ты же знаешь, как я не люблю это слово, — насупился толстый, низенький араб.

Одетый в шелковый халат, он, тем не менее, носил обычные сланцы, а в руках держал пакет чипс. В добавок Алекс обнаружил небольший холодильник, а рядом с ним — ящик полный смятых банок энергетика.

— Ну так как мне тебя еще из‑за игр вытащить, — фыркнула Джин, отпихивая хозяина в сторону и плюхаясь на пуфик. — Ну и свинарник тут у тебя! Впрочем, тебе подходит…

— А’hira, — араб обозвал Джин "шлюхой" сохранив при этом все то же радушное лицо.

— Совершенно с вами согласен, мистер Клавис, — хмыкнул Алекс.

Сперва араб застыл, видимо ожидая что его разоблачат, но потом улыбнулся еще шире и схватил Дума за руку.

— Так рад, что хоть кто‑то здесь разговаривает на моем родном языке! — тараторил он, треся чужую конечность. — А то обычно стоит позвонить кому‑нибудь из друзей и тут же полиция ищет бомбу у меня в тюрбане.

— Хватит заливать! — смех Джин был больше похож на лай гиены. — Ты носишь бейсболку Метс, а родился в Бруклине в семье католиков.

— Очень достопочтенные люди, — уверял "араб".

— А мне рассказать этому юноше, что ты сделал со столь "достопочтенными" людьми, когда овладел волей?

Араб сглотнул, отпустил руку и плюхнулся за компьютер.

— Все совершают ошибки, — с придыханием произнес он.

На секунду в помещение повисла тишина. Джин и Клавиус ждали, пока сядет и Дум, но тот не хотел оказаться в невыгодном положении. На таком пуфике удобно сидеть, но вот вставать с него довольно сложно, а парень не хотел стеснять себя в движениях. А ну как вдруг ему придется снова куда‑нибудь и от кого‑нибудь бежать?

Так что Алекс остался рядом с занавесью, благо та пока еще не схлопнулась обратно.

— Ну так что тебя привело ко мне, Джин? — спросил араб, после минутной паузы.

— Вот он, — некромантка беспардонно ткнула пальцем в сторону Алекса.

Клавиус окинул Дума оценивающим взглядом и пожал плечами.

— Мне казалось, тебе нравятся постарше. Сколько там Локсли? Сто сорок три? Или сто шестьдесят три?

— Сто пятьдесят семь, — прошипела леди. — и приглядись внимательнее.

С этими словами Джин щелкнула пальцами и Алекс вскрикнул от неожиданности. Рубашка на нем разошлась по швам, обнажая правую сторону груди. Араб, увидев метку Черной Мессы, чуть не задохнулся. Краем халата он утер мигом вспотевший лоб и трудом унял дрожь в руках.

— Это то, о чем я думаю? — прошептал он.

— Нет, жирный извращенец, не то. Парень хоть и смазливый, но не из твоей лиги.

— Гомофобка, — проскрипел Клавиус. — Это ведь оно, да? Черный гриморий?

Араб поднялся с пуфика и на негнущихся ногах доковылял до Алекса. Клавиус, будто мышь, тянущаяся за сыром в мышеловке, то делал шаг вперед, нелепо хватая пальцами воздух, то отступал. Думу такое поведение крайне не нравилось и парень инстинктивно сделал несколько шагов назад.

— Успокойся, Клавиус, — хихикнула ведьма. — не видишь, что ли? Паренек тебя уже боится.

Араб еще разок качнулся маятником и вернулся за стол.

— Сколько? — с ходу спросил он.

— Не продается.

— У меня есть наличка! Тридцать пять тысяч тебя устр…

Джин захохотала. Смеялась она долго и противно. Алекс стоял все так же неподвижно, смотря за тем как темнеет лицо араба и как в бессильной злобе он сжимает кулачки.