Елена Федина - Я твоя черная птица

Сначала у меня был порыв пойти к Конраду и расспросить его, я даже направилась к двери. Но потом поняла, что сейчас увидеть его равнодушное, совсем чужое лицо будет выше моих сил, и со мной в любой момент может случиться истерика, чего допустить уж никак нельзя. Я остановилась перед дверью и чувствовала себя загнанной волчицей: туда нельзя, и этого нельзя, и это недоступно, и это никогда не понять и не осмыслить… и не исправишь уже ничего!

Дверь распахнулась. Передо мной стоял Конрад.

Ничего потом не помню, только, что руки у него были могучие, и объятья железные как клещи. Кажется, он носил меня по комнатам и не знал, куда усадить. Он был бледен, и чем-то встревожен, но он любил меня как в детстве и рад был, несомненно рад, что снова ко мне вернулся. Такой встречи я ожидала вчера. Я ничего не понимала и ничего хорошего уже не ждала.

— Что с тобой? — спросила я, когда очутилась на диване, — к тебе вернулась память?

— Почему ко мне должна возвращаться память? — удивился он, — я ее не терял.

— Ты ведешь себя очень странно, Конрад…

— Я? — он еще больше удивился, — постой, ты мне не рада?

— Рада, — сказала я и поцеловала его в лоб, на лбу уже были морщины, — просто вчера ты так холодно со всеми нами обошелся, что я не знала, что подумать.

— Няня, ты о чем? — на лице у него было уже не удивление, а испуг, — я приехал только сегодня. Утром. Первым, кого я встретил, был этот парень в желтых штанах…

— Я знаю. Но это было вчера вечером.

— Сегодня утром.

— Бедный мальчик, — я поняла, что он и вправду серьезно болен, — мы же все тебя видели! Я уже говорила Леонарду, что у тебя что-то с памятью, а он так оскорбился, что ты его избегаешь! Бедный мой Конрад, что с тобой было за эти пять лет?

— Я избегаю Леонарда?! — Конрад даже возмутился, — это вы все тут с ума посходили, Веста! Я его еще не видел! Я успел только зайти к себе и переодеться. А вчера вечером я остался ночевать у мельника. Пошли к нему кого-нибудь и спроси, если сомневаешься.

— Пошлю, — сказала я мрачно, — обязательно пошлю. Потому что, если это правда, то тогда ты привез двойника.

— Ты хочешь сказать, что вчера вечером тут кто-то был, очень похожий на меня?

— Не очень похожий, а вылитый ты.

— А во что он был одет?

— Разве в темноте разберешь? В грязный плащ, в пыльные сапоги, в белую рубашку…

— И где же он теперь?

— Откуда я знаю, Конрад? Мне все-таки кажется, что это был ты.

— И не надейся. Я вполне здоров и всё прекрасно помню. И двойников у меня в Белогории не было.

Проговорили мы почти до темноты. О себе он рассказывал мало и с неохотой, сообщил только, что попал в плен почти сразу и всё это время жил на холодном северном полуострове под названием Кренгр. Плен его не был особо тяжким, так как местный сановник взял его к себе телохранителем. Жизнь его мало чем отличалась от жизни рядовых белогорцев, и свободу его никто не ограничивал, потому что бежать с Кренгра было абсолютно невозможно. С одной стороны был океан, с другой — бесконечная ледяная пустыня, а узкий перешеек, соединяющий полуостров с большой землей, надежно охранялся.

Как удалось ему бежать, он не рассказал. Стал расспрашивать о Филиппе. И видно было, что гибель брата причиняет ему сильную боль.

— Я должен ее найти, — сказал он решительно.

— Кого? — испугалась я.

— Ее. Эту черную птицу. Эту бестию, которая изводит наш род!

— Не смей, — сказала я строго, — она убьет тебя, и этим всё кончится. Да и не найдешь ты ее всё равно.

— Чтоб ее встретить, надо полезть на утес. Я полезу на утес.

— Не-е-е-т! — почти взвыла я, — хватит с меня Филиппа!

Вот действительно проклятье! Барон Карсти еще приехать не успел, а уже заболел этим утесом!

— Успокойся, — сказал он почти как Леонард, — я же буду готов к ее нападению.

— Филипп тоже был готов, — возразила я.

— Я знаю больше него, — заявил Конрад.

— Откуда?!

— Я ее уже видел, там на Кренгре. И она не убила меня.

Тут я вообще перестала что-то понимать. Неужели есть еще одна?! Еще одна птица-убийца? На Кренгре? Там, в белой ледяной пустыне — черная птица?

— Как это было? — спросила я, чувствуя, как вся дрожу мелкой дрожью от волнения.

— Очень просто, — сказал Конрад, — там тоже ходят легенды о ней. Она охраняет ледяной дворец в пустыне. И если раз в сто лет находится безумец, который отправляется на поиски этого дворца, его растерзанный труп скоро находят где-нибудь на побережье, совсем в другом месте.

— Ледяной дворец, — усмехнулась я, — какие глупые выдумки! Наверняка никто его даже не видел!

— Видел, — сказал Конрад, — я.

И в глазах его отразилось такое восхищение, что я снова подумала, а не безумен ли он?

— Мы отправились туда вместе, — продолжал Конрад, — я и мой хозяин. Мы ехали на оленьей упряжке четверо суток. А на пятое утро увидели дворец. Издали он напоминал нагромождение льда, но когда мы подъехали ближе, то чуть не ослепли. Ей-богу, стоило рисковать жизнью, Веста, и замерзать во льдах на краю света, чтоб увидеть такое! Он был весь прозрачный и переливался всеми цветами радуги. И еще, знаешь что? Он был теплый. Да-да. Я трогал стены и пол. Они были прозрачные как стекло, гладкие и совсем не холодные.

Он безумен, поняла я. Мой Конрад безумен! Теплый лед! Дворец в пустыне!

— Сначала мне казалось, что всё это волшебный сон, — продолжал он увлеченно, — потом, как пописанному, появилась огромная черная птица. Мы пытались в нее стрелять из арбалетов, но стрелы от нее отскакивали. Хозяина она растерзала сразу. А меня схватила своими когтищами и понесла. Я очнулся где-то в лесу на зеленой траве, как оказалось, очень далеко от Кренгра и даже от Белогории. Вот как это было.

— Значит, ты ей обязан своим освобождением? — спросила я хмуро.

Я не верила ни одному его слову. И Конрад это понял.

— Именно ей, — сказал он, — и я знаю теперь, что она может не только убивать. Я хочу понять, что ей надо. Пока мы этого не поймем, мы обречены на гибель. А теперь посмотри.

Он медленно снял рубашку и повернулся ко мне спиной. И на спине, на ребрах и на руках его были глубокие следы огромных когтей.

У меня упали руки, у меня остановилось сердце, у меня потемнело в глазах. Я вынуждена была поверить в его бред.

8

Перед тем, как отправиться к мельнику, я зашла к Леонарду. Я сказала ему, что Конрад его по-прежнему любит и скоро сам к нему зайдет, а про вчерашний день он ничего не помнит, потому что болен. И еще я сказала про дверь в барахолке, но на это он не обратил никакого внимания: он примерял костюм Зевса, который две девушки из его прислуги тут же на нем и подшивали.