Роджер Желязны - Ночь в одиноком октябре

— Если найдут труп.

— Именно.

— А может, ты выкопаешь яму, столкнешь его туда, а потом зароешь? Это все равно что косточка, только размерами побольше.

— Они найдут могилу сразу, едва начнут прочесывать местность. Нет. Нам надо как-то иначе избавиться от тела.

— У тебя хватит сил утащить его отсюда. Можно оттащить к той разрушенной церквушке и скинуть в провал, как ты думаешь?

— Все равно слишком близко. И это вспугнет Графа — он испугается, что поблизости начнут шляться всякие посторонние личности, и уберется оттуда.

— И что с того?

— Я предпочитаю знать, где он находится. Если он переселится, нам снова придется разыскивать его…

— Труп, — напомнила она, прерывая сложную цепь моих размышлений.

— Да, да, я думаю. До реки чертовски далеко, но я вот что подумал: может, мне все-таки удастся в несколько приемов перетащить его туда и столкнуть в воду? По дороге уйма укромных местечек, где можно припрятать на время труп.

— А лошадь?

— Ты не могла бы связаться с Ползецом? Расскажи ему, что произошло, изложи наши размышления. Лошади часто боятся змей. Может, он сумеет напугать ее и прогнать обратно в город?

— Во всяком случае попробовать стоит. Ты все-таки проверь, сможешь ли в одиночку справиться с телом.

Я обошел труп, вцепился зубами в воротник, напряг лапы и потянул. По влажной траве тащить его не составляло труда. Да и на самом деле он был несколько легче, чем казалось на первый взгляд.

— Да, я управлюсь. Понимаю, что за один прием мне его не утащить, но, по крайней мере, отсюда я его убрать смогу.

— Хорошо, пойду разыщу Ползеца. Он должен быть где-то поблизости.

Она растворилась в траве, а я взялся за транспортировку полисмена, изуродованное лицо которого было обращено к затянутому облаками небу. Весь день я только и делал, что тащил его, периодически останавливаясь передохнуть. Дважды мне приходилось прятать тело: один раз, когда поблизости объявились какие-то люди, и другой, когда пришло время вернуться домой и сделать очередной обход: Тварь-в-Паровом-Котле опять что-то чересчур возбудилась. В один прекрасный момент мимо меня по дороге проскакала лошадь.

Остановил меня спустившийся вечер. Оставив тело в подлеске, я вернулся домой подремать и перекусить. За сегодняшний день я не преодолел даже половины пути.

15 ОКТЯБРЯ

Все та же серость и сырость. Я обежал дом и с утра пораньше выскочил наружу, чтобы посмотреть, что делается в округе. Несколько раз за прошедшую ночь я выходил поупражняться в перетаскивании тел. Утром у меня ныли все кости, а на восходе еще ввалился Игл.

— Он снова рыскал вместе со своей арбалетной шайкой, — отрапортовал он. — Я пока не могу сказать, сколько их всего, но могу показать, где живет один из них.

— Потом, — ответил я. — Сейчас я занят.

— Ладно, — пропищал он. — Вечером свожу тебя, если будешь свободен.

— Полиция не объявлялась?

— Полиция? А полиция-то тут при чем?

— Так, мелькнула одна мыслишка. Потом расскажу. Если не узнаешь от кого другого.

— Ну ладно, до вечера, — сказал он и исчез.

Я же направился к трупу и тащил его до тех пор, пока больше не мог ступить ни шагу. А затем поплелся домой: челюсти болят, лапы ноют, вновь начали давать о себе знать старые раны — последствия той стычки с зомби.

Когда я отдыхал под деревом, показалась Серая Дымка.

— Ну, как дела? — спросила она.

— Приемлемо, — ответил я. — Предстоит еще долгий путь, но тело уже на безопасном расстоянии отсюда. Мимо меня проскакала лошадь. Насколько я понял, это ты позаботилась.

— Да, Ползец с радостью согласился помочь нам. Видел бы ты его. На лошадь разыгранное им представление произвело неизгладимое впечатление.

— Хорошо. Появлялся кто-нибудь посторонний?

— Да. Я наблюдала за домом констебля. Так вот, туда приезжал инспектор из города. Там же присутствовали Великий Сыщик и его напарник, запястье толстяка было туго перемотано бинтом.

— Бедняга. Надолго они к нам?

— Инспектор уехал сразу. Но Сыщик остался, чтобы нанести визит викарию и прочим.

— О черт! Интересно, что викарий им наговорил?

— Мне никак было не подслушать. Но после этого разговора Сыщик облазил всю округу. Они даже побывали неподалеку от Дорогого Доктора.

— К Графу они не ходили, не знаешь?

— Нет, не ходили. Однако долго расспрашивали Оуэна о пчеловодстве. Предлог, разумеется. И я была поблизости, когда они заметили арбалетные болты, торчащие из стены вашего дома.

— Черт! — выругался я. — Совсем забыл. Надо будет что-то с ними сотворить.

— Я пойду покопаюсь у себя, — сказала она. — Свяжусь с тобой попозже.

— Да и у меня тоже дел хватает.

Я прошелся дозором по дому и снова отправился немножко позабавиться с констеблем. Если уж на то пошло, с трупами легче обращаться, когда они костенеют, чем наоборот, а этот снова разбух.

Вечер. Джеку опять понадобилось выйти на промысел. Когда Игра входит в эту стадию, всегда обнаруживается несколько предметов, которые срочно надо приобрести, пока не поздно. На этот раз патрульные были расставлены буквально на каждом углу, некоторые из них прогуливались парами. Мимо проскользнула Сумасшедшая Джилл, вызвав поворот нескольких голов; через открытую дверь пивной я увидел Растова, одиноко сидящего за столиком, на котором стояли початая бутылка водки и стакан (интересно, что поделывает Ползец, когда его хозяин погружается в себя?); проскочила крыса, очень напоминающая Бубона, зажав во рту чей-то палец; проковылял, пошатываясь и громко распевая что-то неудобоваримое по-валлийски, Оуэн в обнимку с какими-то парнями, чьи лица были вымазаны угольной пылью… Вскоре я заметил Морриса — в парике, в женском платье, нарумяненного и повисшего на руке Мак-Каба.

— Развлекаются кто как может, — подвел итог Джек, — прежде чем положение станет слишком серьезным.

Лохматый старик с повязкой на глазу, прихрамывающий и с иссохшей рукой на перевязи, продавал карандаши, торчавшие из жестяной кружки. Стоило ему только вынырнуть из тумана, как я сразу положил на него глаз, поняв по запаху, что это не кто иной, как загримированный Великий Сыщик. Джек взял у него карандаш и щедро расплатился.

Старик пробормотал: «Да хранит вас Господь, мистер» — и уковылял обратно в туман.

На этот раз необычайные трудности подстерегали нас на пути, и должен сказать, хозяин превзошел самого себя. Когда же мы спасались от погони, а на хвосте у нас висело десятка два патрульных и заливались свистки, слева вдруг приоткрылась дверка, и знакомый голос произнес: