Татьяна Богатырева - Гильдия темных ткачей

Закерим посмотрел на друга. В глазах Кея читался тот же вопрос: что опять натворила прекрасная принцесса, образчик кротости и благонравия? И как это связано с её вчерашним капризом: «не буду спать под этими развратными картинками! Я принцесса, а не прапорщик!»

— И как всегда, нам ни слова! Я будущий король или кто?

Кей сердито сжал губы, вскочил и направился к двери.

— Точно будущий король? — осведомился Зак.

Принц обернулся и смерил друга гневным взглядом.

— Раз Шу молчит, значит, так надо. — Он спокойно выдержал приступ августейшего недовольства и продолжил: — Вольная жизнь закончилась, Твое Высочество.

«Никаких больше шалостей и веселья на свежем воздухе. Никакой свободы и безопасности. Придется забыть и об охоте на гулей, и о вылазках в деревню, и об играх в эльфов…» — эти слова Зак не произнес вслух: толку сожалеть о прошлом.

— Во всем есть положительные стороны, — вздохнул Кейран, кинув тоскливый взгляд на дверь.

Словно в ответ, дверь отворилась, и в покои зашел важный, застегнутый на все пуговицы и напудренный в соответствии с позабытым сто лет назад этикетом камердинер. Отвесил глубокий поклон, всем видом выражая неодобрение самовольной сменой комнат, и заявил:

— Счастлив видеть Ваше Высочество в добром здравии. Соблаговолите принять утренний туалет.

Еще раз поклонился и отступил в сторону, пропуская двух лакеев, нагруженных одеждой.

— Соблаговоляю, — обреченно согласился принц.

Показав Кею язык, пока старый зануда отвернулся, Закерим нацепил на лицо подобающее сиятельному шеру и будущему королевскому советнику строгое выражение. И еле сдержал смех: пока камердинер отдавал распоряжения лакеям, принц принял торжественную позу и состроил индюшачью физиономию — точь-в-точь знаток церемониала, присланный самим королем, дабы наставлять юного наследника.

Через полчаса умытые, одетые с иголочки юные шеры вслед за графским дворецким шествовали к завтраку. Шестерка гвардейцев сопровождала принца на почтительном расстоянии в четыре шага.

За пределами собственных покоев Кейран преобразился: уверенная, твердая походка, горделивая осанка, породистое жесткое лицо, исполненные достоинства жесты — настоящий Суардис, властитель в двадцать шестом поколении. Закерим составлял будущему королю достойную свиту: суровый, благородный юный шер, истинный потомок рода Фломов. Он как никогда походил на отца, Бертрана шер Флома, начальника службы безопасности наследника, и дядю, генерала лейб-гвардии Фрая шер Флома, главнокомандующего имперской Южной Армии, героя войны с зургами и любимца солдат. О шальных мальчишках, недавно мутузивших друг друга, уже ничто не напоминало — и никто бы не заподозрил, что за холодным высокомерием скрывается любопытство и страх.

Отворив высокие, отделанные перламутром двери, дворецкий провозгласил:

— Его Высочество Кейран Галисто Рустермахт шер Суардис! Сиятельный Закерим Фрай Лиен шер Флом!

Отступил в сторону и склонился в почтительном поклоне.

Залитая солнцем столовая, размером не меньше крепостного плаца, сверкала и переливалась той же головокружительной роскошью, что и спальни, и галереи — до тошноты. Заку приходилось щуриться, чтобы глазам не было так больно от обилия яркой белизны, золота и лазури. Он оглядел выстроившихся у дверей лакеев, уделил должную толику внимания застывшим у окон и дверей гвардейцам, встретился со сверкающим оружейной сталью взглядом отца. Полковник чуть заметно дернул бровью, молча спрашивая: что за шутки со сменой покоев? Зак в ответ только опустил глаза: Шуалейда велела молчать, а она умеет быть весьма убедительной.

Навстречу уже спешили хозяева, сияя угодливыми улыбками.

— Доброе утро, Ваше Высочество! Шер Флом!

Похожий на переспелую грушу граф кланялся, как заведенный, и источал любезности, пряча взгляд. А сухощавая, цепкая и надменная графиня, молча присевшая в реверансе, казалось, с вечера постарела лет на двадцать и словно надломилась.

— Как Ваше Высочество изволили почивать?

— Великолепно. А как вам спалось? — Кейран милостиво улыбнулся.

— Э… превосходно, Ваше Высочество, благодарю. Соблаговолите к столу. Уверен, в крепости Сойки вам не доводилось отведать гусиной печенки, вымоченной в розовом свандо и тушеной с десятью хмирскими травами…

Свандер говорил без остановки, словно боялся замолчать, и кидал косые взгляды на дверь — несложно было догадаться, ожидал неприятностей от Её Высочества. Зак бы мог его успокоить: если бы Шу хотела сделать что-то действительно нехорошее, вряд ли бы он дошел своими ногами до столовой. А раз все еще жив и здоров… нет, на месте Шу Зак бы не позволил графу вылезти из болота чистеньким.

Её «невинный каприз» — слава Светлой, Шу сама будет объясняться с полковником! — совсем не походил на каприз. Не зря же она воспылала неприязнью к потолочным росписям сразу после разговора с Эрке. Не надо быть мудрым Драконом, чтобы догадаться: не вина Свандеров, что Кейран все еще жив.

Еле сдержав желание ответить графу на пожелание приятного аппетита «чтоб Ваше Сиятельство подавились», Зак кинул взгляд на дру Бродерика. Гном тоже унюхал дурной запашок Свандеровского гостеприимства. Ученый наставник принца рассеяно поглаживал бороду, заплетенную в три украшенные рунными амулетами косицы, и занудно осведомлялся о видах на погоду у пухленькой веселушки Ильмы шер Тафронтес, старшей компаньонки Её Высочества. Она мило улыбалась и время от времени словно случайно трогала заряженное Слепой Вьюгой кольцо. Поздновато, ведь все самое интересное закончилось до рассвета, но полковник крепко приучил всех обитателей крепости Сойки быть настороже даже во сне.

Совершенно не понимали, что происходит, только хозяйские дочки. Старшая, угловатая и носатая, в мать, кидала острые взгляды на гостей и на родителей, когда думала, что на нее не смотрят. Младшая же, сдобная и наивная, как фарфоровая пастушка, восторженно улыбалась наследнику и мило краснела, если его взгляд случайно обращался в её сторону.

Граф перестал нести вежливую чушь, лишь когда дворецкий объявил явление Её Высочества Шуалейды Язирайи Зефриды шер Суардис и Их Светлостей Ахшеддинов.

Платье принцессы и рядом не валялось с роскошными туалетами хозяйских дочек, зато сама Шу была — лед и сталь. Её высокомерный прищур напоминал целящегося арбалетчика, о задранный узкий подбородок можно было обрезаться. Улыбаться Её Высочество изволили столь сладко, что хотелось проверить содержимое тарелки на наличие крысиного яда. За Шуалейдой тенями следовали Ахшеддины, в точности копируя походку и выражение лица принцессы. Шера Ильма не осмелилась даже на укоризненный взгляд: это в Сойке она бы прочитала целую лекцию об этикете, но тут, перед лицом врага, ни намека на разногласия.