Павел Алексеев - Алабай

А что? Раз так трахаться любишь, хлебай полной ложкой, то к чему стремилась. Не хочешь быть замужем, живи так — как привыкла, трахайся на здоровье. Она для общественности уже и не человек становится. Брак естественно расторгается, путём выдачи пинка под зад и выбрасывания её из дома, детей рождённых в замужестве не отдают, а вот новых — наблядованных, в общество могут и не принять. Они попадают в категорию выблядков. Вот так вот, не больше и не меньше. Вроде бы, дети и не причём, но что есть, то есть…

Мужчин это не касается, но с них и спрос другой. Всё держится на мужчинах. Они работают, добывают еду и всё материальное, воюют, защищают, детей делают. Занимаются именно мужским делом. Это не наш мир, с истеричными воплями и тупыми требованиями эмансипированных феминисток и пидарасов о каких‑то 'правах'. Хочешь прав? Иди и завоюй, рискуя жизнью — как настоящий мужчина.

Тут разговор прост, если ты опасен для общества — топором по голове и прикопать за околицей, чтобы не воняло. Например, что делать со старой бабкой, которая вышла замуж за своего любимого хомяка? Самое интересное, эту чушь освещали по телевиденью и было поддержано на государственном уровне. Типа, вот какая молодец эта бабка, и какие мы молодцы — у нас можно всё, потому что мы самые демократичные и толерантные. Я тогда просто посмеялся, а сейчас пожив тут, подумал — бомбу ядерную на такую страну скинуть с такими законами. А всех там выживших после бомбёжки, тупо расстреливать на границе, чтобы свою идеологию как заразу не разносили. Ещё в школе, слышал историю про Содом и Гоморру, что эти два города, за извращения, Бог уничтожил, наслав огонь небесный. Да правильно сделал, я бы сейчас тоже самое сделал, если бы мог. У меня на многое сейчас глаза открылись.

Купава до моего появления очень страдала, что у неё не было детей. Поэтому, она сильно стыдилась своей 'ущербности' перед односельчанами. А как же, она в их глазах была эдакой достопримечательностью деревни — типа горластого и двухголового петуха. Замужем была? Была. Детей нет? Нет. Всё, не полноценный человек. Достойный того, чтобы на неё смотрели 'сочувственно', а за спиной пальцем показывали.

А тут я нарисовался — не сотрёшь. Ну живём, ну трахаемся, ну и хрен на нас. Тем более, я сразу зарекомендовал себя как мужчина, умеющий дать в зубы. И банду Ничипора уничтожил и парням местным рёбра посчитал. Да ещё и пожалел одного недоумка, хотя был вправе его убить, чтобы ножом не размахивал без повода. Значит я ещё и с пониманием, мог убить — но не убил, пожалел. Хороший человек, одним словом. Да ещё и с руками. Вон как Купаве дом и подворье отстроил. Наш человек!

И вот Купава забеременела. С этой радостной для неё новостью, она сначала оббежала всю деревню — сообщив об этом всех кого смогла, а потом прилетела ко мне. Ну, а я впал в панику. Хорошо, что осторожно выяснил что к чему. И хорошо, за своей радостью, она не заметила моего растерянного состояния, а то бы не поняла и обиделась. А каково мне было в этот момент? Мало того, не знаю, чем мне грозит её беременность, так ещё и благодарит не известно за что. То ли радоваться, то ли вещи хватать и бежать, куда подальше из этого дурдома. Потом, разобрался и успокоился, хоть поржал над собой. Стереотипы прошлого воспитания, мать их.

Но и у Купавы тоже возникла определённая проблема. Страх появился, что меня сманят в другой дом — в другую семью. Мужчина я видный. И охотник, и боец, и добытчик, и мастер на все руки, а ещё и детей делать умею. Такой вариант в деревне уже рассматривается, тихим шёпотом. Мне не то что намёки местные девицы делают, они уже в наглую подкарауливают и в штаны лезут. Я вроде отшучиваюсь, отбиваюсь как могу, но стало надоедать.

У народа тут очень сильны традиции. И если подошла девица незамужняя и с поклоном подала воды или молока попить, а ты с благодарностью принял — топай на сеновал с ней. Это значит, она предложила тебе потрахаться, а ты согласился 'испить её любви'. Вот иди и 'пей'. Ладно, хоть Коростень о таких обычаях просветил вовремя, а то бы я вляпался. Напиться — и не трахнуть, это оскорбить девицу и её семью, если это с их ведома было сделано. Мне на дню, сколько таких 'подавальщиц' попадалось… Еле отбаяривался.

Не знаю почему, но характер даёт о себе знать. Я не блядун. Есть одна женщина — мне достаточно. На остальных и просто посмотреть могу, особенно если красивая, почему бы и нет. Но не побегу высунув язык за первой юбкой.

Вроде успокоил Купаву. Тут правда ещё один нюанс выяснил для себя. Если мужчина идёт в семью жены — он примак. То есть, принятый в семью. Как бы, второй сорт мужика. Ну, это понятно. А вот когда женщина приходит в дом мужа, это хорошо, это нормально. Это тоже понятно. Так что, я у Купавы что‑то вроде примака сначала был. Так как она одна жила и рода, и семьи за ней не было, то, как только мы решили жить вместе, я стал хозяином и ей, и всему её имуществу. То есть — она замуж за меня пошла. Получилось так, что родители Купавы пришлые тут были и кроме дочки, никакой родни у неё тут не было.

Так что, когда я предложил жить вместе, и она согласилась, по местным традициям — она отдала мне не только себя, но и всё своё имущество в полное владение. Честно сказать, я оценил такое доверие. Практически незнакомому мужчине — отдала всё. Рискованная женщина мне досталась. Такие вот примитивные, но жизненные правила.

А вот Купава мою моногамность ни хрена не поняла. Когда успокоилась на счёт того, что никто меня от неё не сманит, то прямым текстом заявила — нефиг смотреть, делать надо. Зовут — значит иди, не насиловать же идёшь, сами предлагают. Она не ревнует ни капли, главное, чтобы вернулся к ней. Ей и так меня достаточно, а если кому из баб чуток счастья от меня перепадёт, так и ей почёт и уважение через это будет. Тем более, девки сами не против, чего я терплю? Как не пытался объяснить, что я не терплю, что мне и так хорошо — не понимает. Ладно, раз общественность требует, решусь может быть. Как‑нибудь, когда‑нибудь…

Но общественность была упорной. Пока я раздумывал, всё решили за меня. Купава в наглую под вечер привела свою подружку Ладу, соседку. Молодую, лет восемнадцати, смешливую девчонку. Соседки, да ещё и ровесницы, так что Ладка постоянно у нас бывала и её приходу я не удивился. Но не в этот раз. Изредка поглядывая на меня они принялись хлопотать по дому, вроде как ужин готовить, а я смотрел, не понимал их телодвижений, но очень сильно подозревал в чём‑то. Правда, ещё не зная в чём, но подозревал.

Мои подозрения усилились, когда к нашим двум лавкам, на которых спали мы с Купавой, придвинули третью. А когда обе девки стали расплетать косы, я задал закономерный вопрос, а где собственно, я буду спать — если они собираются спать вместе? На что Купава заметила, что если я таким способом собираюсь уклониться от прямых мужских обязанностей по развращению невинных девиц — я жестоко ошибаюсь. Развращать пришлось только Ладу, она девственницей оказалась, но я был очень осторожен и нежен, так что всё получилось прекрасно. В последующие дни тоже всё было прекрасно, потом стали появляться другие девушки, сменяя одна другую, я тихо терзал свою совесть, хотя мне это и нравилось. Сильно смущало такое обилие женщин, но Купава была упряма — надо! Общество требует и девки согласны.