Юлия Андреева - Ветер из Ига

Резкий крик Юкио да ругательства Ядра оборвали мысли сотника. Он обернулся и застыл, не в силах поверить в случившееся: побратимов не было. Там, где они шли, трава все еще была примятой, качались потревоженные ветки кустов. Но ребята пропали!

Тут невидимая петля дернула его за ногу и, шарахнув мордой о близстоящее дерево, подвесила между небом и землей.

Рядом висели, болтаясь из стороны в сторону, попавшиеся самураи, а из-за деревьев с пиками и мечами наперевес смотрели на них закутанные в черное синоби.

— Лес, он реденький, но верненький. Нам верный, — прокашлялся тот, кого местные крестьяне прозвали ведьмаком. Огромная черная борода его и спутанные длинные волосы доходили почти что до земли, делая его схожим с лесным духом, разбойничьи глазки хитро посверкивали из-под, по всей видимости, никогда не стриженной челки.

— Мы самураи Токугава-но Дзатаки, — на всякий случай представился Кадзума, продолжая раскачиваться из стороны в сторону, — мое имя Кадзума, я состою в должности сотника, это мои люди. Мы находимся на земле, принадлежащей нашему клану. Поэтому приказываю вам немедленно отпустить нас или будете иметь дело с дядей сегуна Хидэтада.

— Не отпустите — худо будет! — предупредил в свою очередь Юкио, злобно глядя в замотанные морды и пытаясь одновременно с этим дотянуться до ножа, который он перед поездкой специально закрепил на ноге ремнем, оба его меча выпали и теперь валялись на земле. — Совсем страх потеряли, что ли, нешто не видите — самураи перед вами, причем двое в звании офицеров. Да уже за то, что вы петлями лес обложили, вас всех следует истребить, чтобы и следа памяти не осталось.

— Оставить вас в живых было бы глупо, — ответил за колдуна один из замотанных. — Не отпускайте их, ваша милость, они сразу же донесут Дзатаки, что видели здесь синоби, и наш план будет раскрыт.

— Никто и не собирается отпускать этих красавчиков, — колдун почесал спрятанное под лохматой бородой брюхо, — вот только, боюсь я, что как бы мне сие ни было противно, а хоронить их придется в земле, потому как дым далеко виден. А бросить трупы здесь — накликать плохую болезнь. Да и кто-нибудь вполне отыскать может.

— В деревне Ицугару пять десятков наших воинов стоят, завтра сюда придут, за наши головы посчитаются, — крикнул Ядро. — Что они, по-вашему, раскопанной земли не приметят? Кострища не отыщут? Дыма не унюхают? Наши командиры не под забором найденные, не суками выкормленные, свою службу знают, враз вас всех поймают. А так, отпустили бы нас подобру, поздорову, а мы бы и сами сюда больше не сунулись, и другим сказали, что здесь все чисто. Разведка мы — неужто не ясно?!

— Посчитаются, коли отыщут. — Ведьмак поднял руки и зашептал что-то, глядя на самураев.

Десятник собрал последние силы, извернулся в воздухе, выхватил нож, метнул его в черную бороду. Ведьмак охнул и, удивленно уставившись в торчащую из плеча рукоять ножа, закончил заклинание.

Огненный обруч сжал голову злосчастного Юкио, рядом с ним вопили от боли остальные самураи, неведомо откуда взявшийся ветер закружил подвешенных людей, срывая их с мест и разрывая на мелкие части, так что вскоре, когда буря стихла, над поляной одиноко болтались в воздухе утратившие свою добычу петли, с которых все еще стекала горячая, густая кровь.

Глава 8

Мико

Когда в стране побеждают лавочники, настоящие самураи должны быть начеку, не позволяя мелочным людишкам стащить себя в грязь. Даже если это грязь золотая. Ты запачкаешь свою совесть и запятнаешь доброе имя.

С началом власти торгашей приходит конец времен.

— Самурай обязан следить за чистотой своей одежды, за своим оружием, за своей самурайской прической. Это скажет вам каждый. Тем не менее, к сожалению, не каждый самурай выполняет эти нехитрые правила. Это происходит из-за того, что самураи не всегда задумываются над тем, почему они должны поступать так и не иначе, и считают чистоту и опрятность излишними. Многие так и вовсе принимают за правило, что если самурай не смывает кровь кровью — это дурной признак. Считаю своим долгом дать необходимые по данному поводу разъяснения, дабы пролить свет на этот вопрос в наиважнейшем деле воспитания юношества. Итак, путь самурая — смерть. Самурай должен постоянно думать о смерти. Мысли о смерти помогают очистить разум и избавить душу от всего мелкого, суетного и незначительного. Смерть может застать самурая в любой момент, так что он даже не успеет осознать, что умер. Смерть придет тогда, когда посчитает это удобным для себя, но самурай должен быть готов встретить ее в любое время.

После того как смерть заберет к себе душу человека, он не сможет сделать уже больше ни одного движения. Не сможет умыть лицо, пригладить прическу или оправить пояс. А значит, враги застанут его в таком виде, в каком застигнет его смерть. И если при этом самурай будет готов ко встрече со смертью, если его лоб будет гладко выбрит и самурайский пучок будет сделан со всем искусством — это произведет приятное впечатление на врагов. Если же самурай в момент смерти будет грязен телом, не побрит и неопрятен — это произведет наихудшее впечатление на врагов и заставит его соратников и родственников краснеть.

Только что, буквально перед началом ежедневной диктовки, когда Ким сидел в садике и собирался с мыслями, к нему подбежал один из его самураев стражи и, пробормотав извинения, — все знали, что в такие часы даймё лучше не волновать и не сбивать с мысли, — сообщил, что вот уже несколько дней как из замка пропали сотник Кадзума, десятник Юкио и с ними еще три самурая, все на лошадях и, разумеется, при оружии.

Происшествие было настолько странным, что начальник стражи поначалу решил не придавать произошедшему значения. Виданное ли дело, чтобы в мирное время пропадали самураи, да еще и не простые самураи, а офицеры… на войне другое дело, на войне их могли бы убить, могли сманить на сторону посулами высоких должностей и прочими благами, но в мирное время… в мирное время, когда народ умирает не так чтобы и часто, и свободных мест в войске просто нет.

Решив, что самураи просто пьют где-нибудь в деревне, начальник стражи решил не предавать дело огласке и ждал, когда же Кадзума даст о себе знать. Никто не знал, сколько у самураев могло быть с собой денег, а значит, было сложно и предположить, сколько времени те будут пьянствовать.

Но прошли все мыслимые и немыслимые сроки, а от ребят не было никаких вестей. И это если учесть, что Кадзума и Юкио — боевые командиры, прекрасно понимающие, что такое вовремя не вернуться в ставку и не дать о себе знать.