Джеймс Стоддард - Высокий Дом

Картер улыбнулся:

– Нет. Все, что имеет отношение к этому дому, меня не удивляет. Он очень древний, и традиции здесь странные. Нет, я не огорчен.

Затем они курили сигары и до поздней ночи болтали. Картеру все больше нравился Хоуп. Юрист оказался честным до наивности, что для человека его профессии довольно нетипично. Вряд ли ему была суждена блестящая карьера.

Наконец они пожелали друг другу доброй ночи, и Картер удалился в свою комнату. Там он уселся на кровать, на которой не спал уже много лет, потрогал столбики, ткань балдахина, снял туфли и носки, опустил на шерстяной ковер босые ноги. За окном грянул гром. Вспышка молнии озарила подоконник. Картер окинул комнату взглядом. Багряные азалии на обоях, резной ангел на каминной полке красного дерева, над ней – сабля в серебряных ножнах, рядом массивный платяной шкаф с большим овальным зеркалом. Картер погасил лампу и долго сидел в темноте, прислушиваясь к стуку дождя в оконное стекло, к шуму ветра в ветвях деревьев – к знакомым с детства звукам. Он был дома, а ведь и не надеялся на то, что ему суждено снова оказаться здесь и спать в своей кровати.

Картер подошел к окну, раздвинул шелковые шторы, чтобы посмотреть на грозу, и вздрогнул. Ему показалось, что на краткий миг к стеклу прильнуло чье-то лицо и тут же исчезло. Это произошло настолько молниеносно, что Картер не смог бы сказать наверняка, действительно ли он что-то видел, или ему только померещилось. Первой мыслью было: нет, это невозможно, ведь комната на втором этаже, и к тому же без балкона. С часто бьющимся сердцем Картер огляделся по сторонам – не могли ли сыграть шутку тени. И тут увидел Полицейского, стоявшего у фонаря за забором и пристально глядевшего в сторону его окна. Казалось, того совершенно не заботит проливной дождь. Лицо Полицейского издали казалось белесым пятном. Вспышки молний превращали его фигуру в черно-белый манекен. Картер поежился. На миг его охватили страшные воспоминания о тьме колодца, о мраке Комнаты Ужасов. То был безотчетный страх, похожий на разверстую бездну. Картер издал судорожный вздох – скорее даже всхлип, и сжал кулаки, злясь на себя за это проявление слабости.

– Мне не стоило возвращаться! – пробормотал он и добавил: – Мне не стоило уезжать!

Он заставил себя задернуть шторы, затем лег на кровать и опустил балдахин.

Проснулся он среди ночи с нехорошим предчувствием. В первые мгновения не мог понять, где находится. Придя в себя, выглянул в окно. Газовый фонарь уютно освещал двор. Дождь перестал, хотя молнии еще полыхали. Полицейский исчез. Задернув шторы, Картер зажег керосиновую лампу на тумбочке у кровати и стал любоваться игрой теней по комнате. Каминные часы пробили четверть третьего.

Ночь выдалась довольно теплая, но Картер решил развести в камине огонь ради уюта. Спать не хотелось. Он протянул руку к стоявшей на каминной полке свече и случайно задел кирпич в кладке камина. Кирпич легко ушел в стену.

Негромкий скрежет так напугал Картера, что он отскочил от камина и в страхе бросился на кровать. Камин повернулся, а за ним открылось отверстие шириной фута в три и высотой в рост человека. Собравшись с духом, Картер взял лампу, подошел к отверстию и осветил его. За ним обнаружилась небольшая пустая пыльная комнатушка с дощатым полом и лестницей, уводящей наверх.

Картер провел ладонями по лицу. Больше всего на свете он боялся трех вещей – боялся, хоть и считал эти страхи постыдными для взрослого мужчины: темноты, глубины и замкнутого пространства. Он не слишком отчетливо помнил Комнату Ужасов, но зато не забыл, что она была полна порождений мрака.

– Только круглый дурак потащится туда среди ночи, – пробормотал Картер. Так он сказал, но, уже произнося эти слова, понимал, что так и сделает – хотя бы потому, что боится. После недолгих колебаний он оделся, снял со стены саблю, вынул ее из ножен и, держа лампу в вытянутой руке, ступил на шаткую лестницу.

Туфли оставляли следы в густой пыли, ступеньки жалобно скрипели. По обе стороны стены были забраны гладкими панелями. Картер чувствовал, как часто и громко колотится сердце. Лестница уводила его все выше, и постепенно он успокоился. С опозданием он вспомнил о том, что надо было бы сосчитать ступеньки.

Наконец лестница закончилась и вывела Картера на ровный пол из обструганных досок. Он поднял лампу повыше и разглядел матицу – главное перекрытие двускатной крыши просторного чердака. Чердак был так велик, что стен Картер не разглядел. На полу в беспорядке стояли сундуки, валялись старые чемоданы. Какие-то безделушки, глиняные куклы.

Стайка маленьких летучих мышей, вспугнутых светом, взлетела прямо над его головой. Он вздрогнул. Мыши пищали негромко, но тишина на чердаке стояла такая, что писк и хлопанье крыльев казались оглушительными. Картер втянул голову в плечи, дождался, пока мыши утихомирятся и уймется бешено бьющееся сердце. Затем вдохнул поглубже и выпрямился.

Поскольку стен он разглядеть не мог, то пошел прямо вперед, намереваясь вернуться потом по собственным следам. Он перешагивал через старые шляпы и кастрюли, метлы и сундучки, ему попадались книги с заглавиями на странных, непонятных языках, флаги неведомых держав.

Довольно скоро Картер обнаружил, что пыль перед ним зашевелилась и раздвинулась. Поначалу он решил, что все дело в сквозняке, продувавшем чердак, но приглядевшись получше, обнаружил огромный след, намного больше человеческого. Картера бросило в дрожь, но он успокоил себя: разве мог на чердаке обитать такой великан? И все же след отчетливо напоминал отпечаток четырехпалой лапы какого-то зверя.

Картер снова шагнул вперед – и тут же остановился. Ему почудился негромкий низкий стон. Кроме того, он обнаружил второй такой же след. Расстояние между следами говорило о том, что страшилище способно делать шаги длиной в двадцать футов.

Тишина обволокла Картера. Он вдруг понял, что не слышит ни ветра, ни грома. Казалось, чердак отрезан от остального мира. Картер понимал: погибни он здесь – никто не узнает о его участи. Он был готов повернуть обратно, но тут колеблющееся пламя, лампы выхватило из мрака нечто серое, холодное, что-то наподобие обломка гигантской статуи. Обломок выглядел довольно любопытно: поверхность его тускло поблескивала, и Картер, недолго думая, легонько пнул его. Оказалось, что камень до странности упруг.

Медленно и страшно громадина зашевелилась, распрямилась, восстала во тьме. Тоскливо скрипнули половицы. Чуть ли не к самому потолку взметнулась змеиная голова с пастью, усеянной рядами огромных острых зубов, с красными глазами величиной с кулак человека, с блестящим алым языком. Оказывается, Картер принял за обломок статуи длинный хвост чудовища. Теперь хвост мотался по полу из стороны в сторону, и Картеру пришлось перепрыгнуть через него, чтобы этот гигантский хлыст не угодил по нему.