Дмитрий Казаков - Солнце цвета крови

Но на этот раз все было не так. Конунг словно обезумел. Понукаемые им опытные гребцы, задающие темп, зачастили. Весла трещали, плескала за бортом потревоженная вода, драккар мчался точно на запад, стремясь уйти из-под сени гигантской тучи, которая, подобно громадному черному чудищу, выползала из-за горизонта. Из ее недр доносилось глухое гневное рычание, в синеве взблескивали далекие пока молнии.

Солнце было пожрано в одно мгновение. Вот оно сияло, щедро рассыпая по зеленоватой поверхности воды золотые блики, и вот его уже нет, а море вокруг стало серым, как вытертая волчья шкура.

– Раз! Раз! Раз! – выкрикивал Хаук, задавая темп. Ивар ощущал, как горячий воздух со свистом рвется из его груди, а мускулы готовы лопнуть. Хотелось бросить все и без сил упасть на лавку. Но он заставлял себя сделать еще один гребок, и еще один, и еще, и…

Северо-восточный ветер, будто напуганный чудовищем в небесах, затих, а на смену ему с юга примчался ревущий порыв. Он вздыбил поверхность моря, покрыв ее белыми бурунами, заставил людей на корабле ослепнуть от брызг. Парус хлопнул, мачта угрожающе затрещала.

– Снимать парус! – рявкнул конунг.

Пока возились с мачтой, туча заняла уже полнеба. Могучее темное тело ее вспучивалось клубами, на юге была видна быстро приближающаяся серая пелена дождя. Надвигающиеся облака выглядели тяжелыми, словно состояли не из мозгов убитого богами великана Ими-ра, а из камней. Казалось, что вот-вот, и они рухнут вниз, погребя мир под чудовищной массой…

– Не успевааааееем! – простонал кто-то из викингов.

– Нас зацепит краем, и это уже хорошо, – ответил Арнвид, сосредоточенно чертящий в воздухе руны. Знаки вспыхивали темным золотом, особенно ярким в сгущающейся мгле, и тут же растворялись, не давая видимого эффекта.

– Уд Бергельмира! – выругался эриль, когда очередная руна, вспыхнув, окончила существование. – Эта гроза, клянусь шляпой Тунда, не в моей власти! Придется накладывать заклятие на корабль!

Теперь колдовство продвигалось успешнее. Руны, наносимые прямо на борт драккара, загорались синим огнем и угасали медленно, словно впитываясь в дерево. Слов, которые бормотал себе под нос эриль, в гуле волн и реве ветра разобрать было нельзя.

Едва Арнвид закончил последний знак, хлынул дождь. Ледяные потоки ударили вниз с силой стрел, выпущенных из тугого лука. Ивар мгновенно промок, а тяжелые струи все секли и секли, как кнуты беспощадного надсмотрщика.

– Весла убирать!

Крик Хаука на мгновение перебил рев бури, и в тот же момент в борт корабля словно ударило огромным кулаком. Драккар подбросило, и Ивар, клацнув зубами, подлетел в воздух.

К его удивлению, он шмякнулся на собственную лавку. Викинги спешно убирали весла, одно, попавшее-таки под волну, сломалось, как тонкая веточка.

– Все, – пробормотал Вемунд, ловко привязывая себя к скамье. – Теперь от нас мало чего зависит. Только от силы рун Лысого да от воли богов… Ты тоже, кстати, привяжись!

Ивар поспешил последовать совету. Трясущиеся от страха руки не слушались, сердце трепетало, и пальцам было не под силу сплести самый простой узел. Веревка спутывалась, точно недовольная жизнью змея, решившая задушить себя.

От отчаяния он едва не стонал.

Выглянув за борт, Ивар оцепенел. Прямо на корабль шла волна высотой с доброе дерево. Ее верхушка, загнутая, словно гребень петуха, грозно клокотала, а подножие надвигалось с пугающей быстротой. Она наверняка перехлестнет через корабль и смоет все, что не закреплено.

Издав сдавленный писк, Ивар вновь ухватился за веревку. Ломая ногти, он затянул узел и брякнулся плашмя на скамью, крепко ухватившись за нее руками.

Поток воды, рухнувший на него сверху, можно было бы сравнить с небольшим водопадом. Могучие водяные руки подхватили Ивара и попробовали оторвать от корабля, чтобы бросить в алчную пасть моря. Но он вцепился изо всех сил в лавку, он боролся, а легкие горели от недостатка воздуха…

А потом вдруг оказалось, что волна схлынула, что он сам все еще жив, а корабль цел, и что зубы, словно пустившись в пляс от радости, принялись постукивать друг об друга.

Воздух, напоенный влагой, показался удивительно вкусным.

– Ты чего трясешься? – спросил кто-то знакомым голосом.

Отлепив лицо от скамьи, Ивар рискнул открыть глаза. Рядом с его лавкой стоял Хаук. Конунг был насквозь мокрым, словно купался в одежде, но в синих глазах горел неукротимый холодный огонек.

– Так ведь страшно… – прохрипел Ивар. – Утонуть можем запросто…

– Чего же бояться? – Хаук иронично поднял бровь и слегка улыбнулся. Блеснули белые ровные зубы. – Смерть настигнет тебя рано или поздно. Она неизбежна, и страшиться ее так же глупо, как наступления рассвета! А момент, когда это случится, известен только Норнам. От Судьбы никто, даже величайший из богов, не уйдет!

Конунг пошел дальше, подбадривая мокрых и замерзших людей, а Ивар остался лежать, размышляя над его словами. Затем вдруг сел, и странное спокойствие снизошло на его измученную тревогами и переживаниями душу. Скорее всего, бывший работник бонда Аки Золотая Борода просто испытал такой страх, когда бояться уже не остается сил…

Он равнодушно смотрел, как приближается очередная волна, слушал, как стонут от напряжения доски обшивки. И даже разверзшийся по борту провал, в который драк-кар почти рухнул, не заставил сердце дрогнуть.

Чуть ли не впервые в жизни Ивар чувствовал себя совершенно спокойно.

Корабль двигался в тумане, густом, точно топленое молоко. Нависшая над морем серая хмарь, плотная, как дерюга, не давала даже понять, как высоко взошло солнце. Стоящий на носу дозорный время от времени кричал:

– Ооодииин!

Доносящееся чуть справа по курсу слабое эхо говорило, что там, за пеленой клубящейся мглы, находится берег. Закончившаяся вчера вечером буря отступила, зашвырнув корабль к северу от первоначального курса, но туман, поднявшийся от волн с первыми лучами рассвета, как бы подсказывал, что земля рядом.

В полном безветрии тихонько хлюпали волны, тыкающиеся в борта корабля, как слепые котята в бок матери, да едва слышно плескали осторожно погружаемые в воду весла. Драккар двигался едва-едва, боясь напороться на подводные камни.

– Ооодииин! – вновь закричал дозорный. Отклик на этот раз вернулся чуть быстрее, и Нерейд, которого поставили на нос за острые глаза и голосистость, обернулся и посмотрел на Хаука.

– Берег близок, мой конунг, – сказал он. – Пусть не гребут вообще.

Весла извлекли из воды, и они застыли, роняя в воду тяжелые капли. Только этот звук да чуть слышное шуршание, доносящееся из-под киля, нарушали тишину.