Ирина Сыромятникова - Алхимик с боевым дипломом

Правда, оставался еще Краухард. Я всегда мог вернуться туда и остаться насовсем – сумрачному краю не впервой прятать кого-то от внешнего мира. Уйти и стать никем, деревенским алхимиком, механикусом в деревне на двадцать два дома, уважаемым обитателем машинного двора, никогда не покидающим свои владения больше чем на неделю. Смогу ли я повторить «карьеру» дяди Гордона, успев попробовать столь многое?

Телепатии не существует, но все люди, наверное, в чем-то эмпаты: глядя на мою спокойную (я два раза по зеркалу проверял!) физиономию, студенты старались не заводить разговор и даже рядом не становиться. Когда занятия в университете кончились, алхимики-одногруппники прыснули от меня во все стороны, как одноименные заряды, – по кратчайшей траектории. Ну и пофиг. До встречи с некромантом оставались сутки, нужно было срочно решать – бежать или остаться.

Я дошел до квартиры, привел себя в порядок и переоделся в свой самый лучший костюм, даже ботинки начистил, как на прием к дяде Четвертушки. Время притворяться кем-то еще кончилось: либо они принимают меня таким, какой я есть, либо мы разбегаемся. А начнем мы с мисс Кевинахари как с самой худосочной.

Рабочий день еще не кончился, в полицейском управлении царила деловая суета. Со свойственным ей демократизмом эмпатка выбрала кабинет в так называемом новом крыле, поделенном между сотрудниками НЗАМИПС и криминальной полицией, – пусть не так шикарно, как на начальственном этаже, зато все удобства есть, светло и с лифтом. Это последнее – лифт – привлекало меня здесь больше всего, к великому неудовольствию лифтера. Ему что, жалко покатать человека? Но мужик вредничал и отказывался везти пассажиров вниз, ссылаясь на какие-то дурацкие правила, а проверить правдивость его слов у меня все никак не доходили руки.

Прошмыгнув к заветной кабинке, я назвал последний, пятый, этаж и с удовольствием прислушался к скрипу лебедки и гулу хорошо отлаженного механизма. Лифтер не стал делать промежуточных остановок – все равно никто не войдет. Репутация! В учреждении, половина сотрудников которого работала с черными магами, а некоторая часть ими и являлась, меня еще ни разу не толкнули локтем и не послали по матери. Вот такая вот культура общения!

Кевинахари была у себя. Я всегда любопытствовал, что делает эмпатка, когда остается в одиночестве, оказалось – ведет записи (наверное, составляет подробные досье на всех, с кем за день успела пообщаться). Я вломился в кабинет без стука, Кевинахари посмотрела на меня поверх очков в тяжелой роговой оправе и тут же сделала необходимые выводы – отложила перо и сдвинула массивный гроссбух на край стола.

– Что-то случилось, Томас?

– Да! Случилось страшное. – У меня кончилось терпение, и это действительно страшно. – Вы знаете, что из столицы явился какой-то долбаный некромант и домогается меня? Я – приличный черный, я уважаю закон, – ну, большую часть времени, – и не занимаюсь уголовно наказуемыми деяниями!

По крайней мере систематически.

– Понимаю. – Эмпатка бодро выбралась из-за стола. – За мной!

И она стремительно вылетела из кабинета. Теперь для того, чтобы сказать что-то еще, мне нужно было ее сначала догнать.

Мы скатились по лестнице и промчались пару переходов, достигнув кабинета Сатала по кратчайшему пути. Старший координатор, не ожидавший грозы, сидел и мирно изучал какие-то бумаги.

– Сколько можно? – трагически возвестила эмпатка с порога, ловко протаскивая в кабинет и меня (вот уж без чего бы точно обошелся). – Я работаю, верчусь как белка в колесе, а они друг другу нервы пилят! И все мои труды псу под хвост!!

– Э-э, Рона, – начал было Сатал, но продолжить эмпатка ему не дала.

– Я тридцать лет Рона!!! – взвизгнула она, с сомнамбулической точностью падая в кресло для посетителей, в голосе ее стояли слезы.

Ой, е… У белой как-никак истерика, а это тебе не палец показать. Я стал прикидывать, как, не роняя достоинства, слинять отсюда на фиг.

– Если ты сейчас же не объяснишь мальчику ситуацию, я сама все расскажу! – мрачно пригрозила Кевинахари.

Тут у меня даже уши оттопырились. Откровения эмпата?

– Не надо! – быстро сориентировался Сатал. – Я сам.

Старший координатор кивнул мне на стул (свободных кресел больше не было). Некоторое время мы молча смотрели друг на друга через стол. Кевинахари достала из кармана платок и начала беззвучно пускать в него слезы. Маг покосился на нее, как на сомнительную пентаграмму – активировать удалось, а что дальше…

– Ингерника в опасности, – сурово сообщил он, – твои особые возможности нужны стране. Понимаешь?

– Нет, – хмуро отозвался я, – студенты университета имеют бронь.

И не призываются на службу даже во время войны, потому что от алхимика гораздо больше пользы в тылу, а черных магов на передовой всегда как собак нерезаных.

– Ты не хочешь помочь родному государству?

– Кто такой этот «государство» и почему он мне родня?

Старший координатор насупился. Зашибись! Патриотически настроенный черный маг – спектакль в интерьере. Впрочем, после нежитя с моралью я способен был поверить во все.

Кевинахари оглушительно высморкалась. Сатал сдался.

– Ну хорошо, – вздохнул он, – слушай сюда! Количество регистрируемых потусторонних феноменов сильно колеблется во времени.

Я кивнул:

– Да, мне дядька рассказывал. Раньше было хуже.

– Не то! – отмахнулся Сатал. – Смотри шире. До появления НЗАМИПС статистику прорывов никто не вел, а «хуже» и «лучше» – понятия субъективные. Когда аналитики сподобились рассмотреть данные за сто лет, оказалось, что частота проявления всех групп феноменов неуклонно растет. Причем не только у нас, в Каштадаре та же картина. Лет пятнадцать назад был необъяснимый спад, но теперь он стремительно компенсируется. Перед экспертами поставили вопрос о долговременных прогнозах.

Сатал глубокомысленно поднял палец, и я понял, что он действительно раскрывает мне какой-то важный секрет.

– Наши умники исхитрились и выяснили, что имеют место длинные волны. Последний минимум был четыреста лет назад как раз перед правлением короля Гирейна. Слышал о таком? Сначала тоже все были счастливы, а потом Ингерника чудом уцелела.

Я кивнул – именно в те времена Роланд Светлый и стал святым.

– Пик ожидается только лет через двести. Стало ясно, что черную магию надо поддерживать, а обретенные навыки сохранять. Были ли еще какие обстоятельства, я не интересовался, но так получилось, что года два назад все резко вспомнили о некромантах. Чтоб ты знал: когда составляли профиль Знака Обретения, очень много слушали всяких разных. Идея была хорошей – сократить смертность во время ритуала, но под шумок в структуру Знака протащили дополнительные ограничения на параметры канала, поставившие на некромантии большой жирный крест. Мораль и этика, видишь ли, против нее протестовали! Осталась какая-то ублюдочная имитация ритуала в криминалистической сфере, но это скорее не поднятие покойников, а гадание по костям. Сейчас систему будут, – Сатал поморщился, – по-тихому реконструировать, но дело сделано, время ушло. Талант некроманта очень редкий, старые мастера уходят, и учеников у них нет. Чарак – один из последних, гроссмейстер, живая легенда. Ему показывали кристаллы всех магов с подходящими профилями, он выбрал тебя, сказал «идеальная кандидатура». Понимаешь?