Вера Чиркова - Личный секретарь младшего принца

— Я знаю эту историю, — строго кивнул эльф, — и той анлери будет приятно узнать, что ее конверт так бережно хранят. А этот уэллин откроете завтра, после того, как я уеду. Надеюсь… вы не откажетесь выпить с нами чаю с эльфийскими сладостями?!

А вот к этому испытанию Иллира была готова заранее.

Учтиво улыбнулась, вежливо поблагодарила и отказалась. А когда эльф попытался настаивать, тихо сообщила, что недавно перекусила и теперь мечтает закончить разборку писем.

Не хватало ей еще расположиться за одним столом с королевой, та и без того смотрит подозрительно, как проверявший девушку амулетом телохранитель.

И когда вся компания устроилась в кабинете и незаметно просочившиеся слуги замелькали вокруг них с посудой и подносами, Иллира неслышно прокралась к шкафу, раскрыла один из толстых томов и спрятала туда драгоценный конверт.

Принц пил чай, смаковал эльфийские сладости, воздушные шарики, сделанные из пыльцы какого-то растения, меда и жареных орешков, которые росли только в эльфийских лесах. А заодно учтиво улыбался шуткам матери и внимал пространным рассуждениям эльфа, пришедшего после вручения секретарю послания в состояние эйфории.

И исподтишка мечтал, чтобы все это поскорее закончилось, можно было добрести до своих комнат, сбросить парадные сапоги и лавандовый костюм и рухнуть на постель. До завтрашнего рассвета, не меньше.

Тогда он сможет на свежую голову обдумать все то, что пока смутно вырисовывается у него в мозгу, все перемены и перестановки, которые давно пора сделать в своем дворце. Бенгальд, бывший старше принца на четыре года и много ближе ему по духу, чем наследник и Рантильд, провел у себя реформы еще два года назад и признался за кубком вина, что с тех пор никому не позволяет диктовать себе условия и мотать нервы.

— К сожалению, мне пора, — наконец поднялась из-за стола королева и с сожалением покосилась на оставшиеся в изящной берестяной шкатулке сладости, но принц сделал вид, что не заметил этого взгляда. — Ваше высочество, проводите меня в мои покои.

— Прошу. — Пропуская вперед эльфа, приветливо махавшего секретарю на прощанье, принц галантно подставил королеве локоть.

Но, выводя ее из приемной, оглянулся и послал Седрику такой свирепый взгляд, что телохранитель сильно пожалел о своем несвоевременном рвении.

— Что это он на тебя так злится? — Ингирд прошел ко второму диванчику, уселся и изучающе уставился на затесавшуюся в их ряды сеньориту.

— Вот сейчас вернется и скажет, — неохотно буркнул тот.

И что ему приспичило приставать к девушке с проверкой?! Кандирд даже матери не дал слова сказать против нее, и ее величество очень по-женски отомстила, уходя, сделала вид, что, спрашивая о чем-то эльфа, не заметила вскочившую и склонившуюся в поклоне Иллиру.

Вот теперь стоит только девчонке сказать господину про то испытание, и принц его самого испытает… утром на тренировочной площадке. Седрик тяжело вздохнул и сел рядом с другом.

— Ну, сеньорита Иллира, — строго приказал Ингирд, устав сверлить ее взглядом, — и где этот знаменитый конверт?

— Какой именно? — сделала она непонимающий взгляд, хотя отлично все поняла.

И про роль этого господина при принце тоже догадалась, он, пожалуй, троих таких, как Седрик, стоит. Слышала, как назвал телохранителя принц.

Но сдаваться пока не собиралась, особенно ему. У этого из-под лапы потом не выберешься, так и будешь на цыпочках ходить.

— Тот конверт, что вам дал эльф! — раздельно сообщил Ингирд.

— Он дал его мне с указанием открыть завтра, — так же раздельно ответила Иллира, не прекращая работы.

— Сеньорита, — обманчиво ласковым голосом протянул Ингирд, — вы понимаете, что это такое, быть личным секретарем принца?

— Уже отлично понимаю, — с горькой иронией сообщила девушка, — это значит сидеть в темном погребе, полном гадюк. И ждать, которой из них вздумается тебя цапнуть.

— Вы меня назвали гадюкой? — прищурился баронет.

— Она тебе польстила, — язвительно сообщил от двери усталый голос принца, и его высочество решительно шагнул в комнату. — Королеву предупредительно вызвался проводить анлер Тинурвиель… Мне начинает казаться, что он намного проницательнее, чем притворяется. И потому я слышал весь ваш разговор… и очень разочарован.

Кандирд прошагал в свой кабинет, ссыпал в одну шкатулку все оставшиеся сладости, вернулся и поставил ее против Иллиры.

— А вам, сеньорита, придется привыкать пить чай за одним столом с особами королевской крови, отныне вы входите в тесный круг доверенных лиц. А пока съешьте эти сладости, во дворце таких нет. Седрик, Ингирд, если вы уже познакомились с секретарем, то не будете ли любезны проводить меня в мои покои?

Разумеется, они послушно встали и пошли; когда почти семь лет живешь с человеком бок о бок, трудно не понять, что означает какая-либо его интонация. А вот последние слова принца настолько казались наполненными ледяным вежливым ядом, что трудно было и припомнить, когда еще принц сердился так же сильно.

Даже в тот день, когда, уже выехав за ворота, вспомнил, что не захватил подарка для фаворитки Рантильда, и ему пришлось вернуться во дворец. Ключ от сокровищницы принц хранил в защищенном тайнике позади собственной кровати, и кроме него, никто не мог его достать. Ингирд пытался отговорить друга, дескать, нельзя возвращаться, дорога будет неудачной, а путь их все равно пролегает через город, можно заехать к ювелиру… но Кандирда в тот день вел сам дьявол. Само собой, они оба тогда бежали за ним, замечали уже кое-что, а Ингирд даже впрямую предупреждал секретаря, чтоб прекратил пялиться на Марильду, но тот уже совершенно потерял голову. Удивительно еще, как он не лишился ее в прямом смысле, когда летел со второго этажа в клумбу.

— А теперь садитесь и объясните мне, чем вам не угодила Иллира? — Путь до покоев принца занял всего несколько секунд, они находились рядом с кабинетом и по ту же сторону коридора.

— Я жду, — поворачиваясь под ловкими руками разоблачавшего его камердинера, напомнил принц через полминуты, стрельнув в друзей сердитым взглядом.

— Мне показалось… — осторожно начал Ингирд, — что это было… слишком поспешное решение — назначить сеньориту на такую должность.

Принц возмущенно засопел, но промолчал, ожидая продолжения, баронет никогда не говорил «а», если у него не было в запасе «б».

— Это принесет тебе очень большие неудобства… не говоря уже о том, насколько трудно придется на этой должности самой Иллире.

Камердинер преувеличенно скорбно вздохнул и на миг возмущенно поднял глаза к потолку.