Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — император

— Но все равно демоны, — проговорил он с убеждением. — Люди не могут… вот на таком!

— Конечно-конечно, — согласился я. — Потому никаких правил!

Даже с моим зрением, когда ночь не ночь, а просто бесцветный и унылый день, я не мог понять, что там смутно то появляется у темной и высокой, закрывающей небо стены, то исчезает снова, но ощутил, что страшное напряжение, как ни странно, чуточку отпускает.

Никаких бронированных тараканов размером с сарай, ничего похожего на исполинские боевые машины, а их, по идее, должны выдвинуть из корабля-матки первыми. Существа, что смутно угадываются в тени, не крупнее нас, вполне человекоподобные, если судить отсюда, только головы сильно опущены, словно им не разрешено смотреть вверх.

Разведчик рядом прошептал:

— Сейчас будут выводить коней!

— Ты хорошо их видишь? — спросил я.

Он ответил тем же горячим шепотом:

— Да, а еще помогает амулет… А вы, ваше величество, как погляжу, без всякого амулета?

— Я король, — ответил я скромно, — мне положено всех вас видеть начистоту. Чтоб даже в темноте не спрятались.

— Ох, — ответил он встревоженно, — опасный вы король… Ваше величество, они уходят!

Глава 6

Я вздрогнул: группа темных фигур отделилась от корабля и с большой скоростью понеслась прочь. Что-то в их беге показалось неправильным, я всматривался и не мог понять, разве что уносятся так, словно их подхватил ураган.

Разведчик вздохнул тихохонько:

— Шустрые… Но как же… без доспехов? Или я не рассмотрел? А кони? Или это выпустили таких, как мы? Посмотреть, где и что? Но все равно — как без коней?.. Мужчина без меча и коня — не мужчина…

— Пошли в сторону Штайнфурта, — определил я.

— Далековато, — ответил он. — Но как же без коней?

Я проговорил сдавленно:

— А вдруг они сейчас как раз берут разгон.

— А потом взлетят?

— Все может быть, — ответил я. — Эти демоны… из очень дальних стран. Очень.

— Каких у нас не знают?

— Да.

Последние темные фигуры исчезли, но мы продолжали всматриваться в корабль. Над нашими головами спросонья чирикнула противным тонким голосом птичка, мы подпрыгнули, хватаясь за оружие.

Сзади сказали успокаивающе:

— Это мы, мы!.. Бдим. Все в порядке, ваше величество!

Я перевел дыхание, медленно поднялся на ноги. Разведчики, держась на расстоянии, тем не менее смотрят отовсюду, только вне леса ни одного человека.

Тот, возле которого я присел, сказал виновато:

— Прямо даже не знаю… Как я просмотрел? Только что их не было, а потом вдруг сразу с полдюжины… Глаза мои уже что-то не те, а то и вовсе…

— Некогнитивно, — сказал я. — Честно говоря, я тоже не заметил, откуда появился вон тот, а кто, как не я, должен бдить и все замечать? Так что себя не кори, парень. Сэр Норберт кого попало наблюдать не пошлет.

— Там ворот и не было, — объяснил он. — Вот не было, клянусь! Я хорошо смотрел.

По едва слышному шороху я уловил, к нам со спины приблизились еще несколько человек.

— А как же, — начал мой разведчик.

Сзади кто-то сказал авторитетным шепотом:

— Колдовство. Только колдовство!

— Они же вон какую махину отгрохали, — сказал еще кто-то почтительным голосом. — Тоже колдовством, а как иначе? Так что двери в любом месте для них, что для сэра Киригенда хрюкнуть.

— Я кому-то щас хрюкну, — донесся из темноты угрожающий голос.

— Так не просто хрюкнуть, — сказал разведчик, защищаясь, — а доблестно и с достоинством в виде боевого клича! Чтоб никому уже больше не хрюкалось!.. И чтоб хрюк доблестнейшего сэра Киригенда снился ночью, превращая сон в кошмары!

— Умолкни, — сказал из темноты голос, но уже явно ближе, — а то сам тебя умолкну.

— Молчу-молчу, — торопливо сказал разведчик.

В их голосах звучало страшное облегчение, все за эти часы измучились, ожидая чего-то неимоверного, а тут все так просто. Выбежали какие-то человечки и шустро убежали в темноту.

— Продолжайте наблюдение, — велел я.

Я пошел к арбогастру, Бобик против обыкновения не прыгает, а смотрит очень внимательно и, как мне показалось, встревоженно.

Разведчики одни остались, но пятеро пошли за мной следом. Один произнес с подозрением:

— Ваше величество…

Я ответил через плечо с оттенком угрозы:

— Ну?

— Если вы задумали какую-то дурь, — сказал он. — то лучше не надо. Дури и у нас хватает. На всех.

— Еще и останется, — согласился другой.

Я покосился в его сторону. Немолодой ветеран, суровый и побывавший в боях, видно по шрамам, поседевший в сражениях, он из тех, кто и с королями говорит по праву старшего по возрасту и опыту.

— Самая большая дурь прибыла в Маркусе, — ответил я, — так что все, что мы ни наворотим, это не дурь вовсе. Они понеслись в Штайнфурт, верно?

Он кивнул, лицо оставалось настороженным.

— Да, направление прямо на Штайнфурт. Если как ворона летит.

— Кто знает, — ответил я, — нужны ли им дороги? Но пленных погонят по дороге, людям летать почему-то не дано.

Он сказал хмуро:

— Понял. Устроить засаду на обратном пути?

— Да, — ответил я. — Освободить пленных, перебить врага.

Кто-то за нашими спинами сказал за вздохом:

— Главное, освободить пленных. Это наша первейшая обязанность…

— Первейшая обязанность, — отрезал я, — освободить человечество! А если эти дураки, отказавшись выполнить приказ, поставили под угрозу всех людей на свете, то освобождать их в мои планы не входит. Разве что попутно!

Они замолчали, мой приказ последние недели кричали по всем площадям городов и по всем селам и деревням: прятаться в лесу, тем самым не только спасут свои жизни, но помогут победе над врагом, потому что тому придется задержаться здесь намного дольше.

Я поднялся в седло, Бобик сделал круг, ломая молодые деревца и пытаясь понять, в какую сторону помчимся среди ночи, это же так романтично и ужас как увлекательно — пугать спящих зверей и хватать их за шкирку, сонных и одурелых.

— Жестоко, — сказал разведчик невесело, — но сейчас, когда быть или не быть вообще людям на свете…

Он взглянул на меня с сочувствием в глубоко запавших глазах.

— Ваше величество?

— Ладно, — ответил я.

Издали донеслось недовольное конское фырканье, лошади не любят бегать ночью по лесу. Я разглядел небольшой отряд во главе с Альбрехтом. В легких доспехах, забрало опущено, но это для того, как понимаю, чтобы в темноте не выколоть глаза ветками.

Бобик бросился ему навстречу. Я сказал громко: