Дмитрий Распопов - Тень императора

— Шпаги или что-то другое?

Разговоры вокруг сразу стихли, а барон даже опешил от моего вопроса, недоуменно оглянувшись на стоявших вокруг людей. Похоже он думал, что я и дальше позволю над собой издеваться.

— Настоящие дворяне, выбирают только благородное оружие! — он похоже был уверен в себе. У меня же выбора не было, если я хотел остановить творящийся бардак, нужно было показать всем, что в доме только один хозяин. Мы с ним вышли во двор, чтобы не скользить по натертым каменным плиткам пола в доме, и ногами раскидали камни с небольшой площадки перед домом.

— Мне кто-нибудь займет шпагу? — поинтересовался я у окружающих, своего оружия у меня не было, так как отец не считал меня достойным его ношения.

Кто-то из дворян протянул мне клинок. Поблагодарив молодого человека, я взял его в руку и примерился, сделав пару пробных взмахов.

— «Зубочистка, — резюмировал я свои ощущения, — слишком легкая, слишком короткая, чтобы быть боевым клинком. Похоже, мне достался парадный вариант, главное его теперь не сломать».

У моего же противника клинок был настоящим, тяжелое хищное жало с прекрасным балансом, судя по тем движениям, что демонстрировал мой противник, красуясь перед всеми.

— Ну что сэр Медведь, пора научить вас паре трюков, — с язвительной ухмылкой произнес он, подходя ко мне и становясь в стойку фехтовальщика.

— «Как-то слишком низко, — машинально отметил я в голове его позу, — Клод бы ему по жопе пинка ответил за такую просадку. Но да ладно».

Первые выпады противника я просто проигнорировал, отклоняясь телом от его атак, я боялся, что если мое слабое подобие оружия встретится с его клинком, то оно лопнет как стеклянное.

— О-о-о, смотрю бегать вы умеете, — прокомментировал барон мои действия, вызвав смех у окружающих. Самое противное для меня было то, что смеялась и Натали.

Темный комочек в груди стукнул в такт сердцу, багровая пелена, так старательно отгоняемая мной вернулась и уже не уходила. Ухмылка пропала с его лица сразу, как только он сделал следующий выпад, а я не боясь за себя и шпагу ввинтился в его финт и проткнул ему бедро. К счастью моё оружие выдержало удар, но я почувствовал, что второй будет и последним. Вспомнив о правилах, а точнее о том, что мы их не обговорили, я сделал шаг назад и с удовольствием посмотрел, как противник стискивает быстро белеющие губы и сдерживает стон.

— Мы забыли обговорить условия поединка, — прорычал я сквозь красную пелену ненависти и злости, — бой до первой крови?

— До смерти, подлый вор! — барон безрассудно кинулся на меня, стараясь не наступать сильно на раненную ногу.

Я увидел и его удар и обманку, которую он приготовил, поэтому просто, как меня учил Клод сделал шаг в сторону и ударил шпагой сверху вниз. Мне даже помогло, что она была короткой, поскольку при обычном размере клинка пришлось бы сильнее напрягать руку. Кровь фонтаном ударила мне в лицо, обрызгав также стоящих рядом дворян. Какието две молоденьких девушки упали в обморок, едва алая жидкость попала на их платья.

Главное же было то, что как я и думал, клинок просто лопнул у меня в руке, рассыпавшись на несколько частей.

Барон кулем упал на землю.

— Вам стоит перевязать его, иначе через несколько секунд он истечёт кровью, — пелена отступила от меня, а удовлетворенный темный комочек снова залег подальше в глубины сердца.

— Прошу прощенье за вашу шпагу шевалье, — я обратился к бледному дворянину, что одолжил мне свой клинок, — скажите где вы живете, я вам привезу завтра деньги.

— Нет-нет, — пробормотал он, смотря расширенными глазами на то, как моя жена и остальные пытаются остановить кровь, — я не приму от вас ничего!

— Тогда считайте меня своим должником, — я вежливо откланялся ему и пошел в дом.

Возможно, я провел не лучший свой бой, но вот взгляды слуг в доме говорили об обратном. Все как один не отводили от меня взгляды, и теперь я видел в них то, что привык видеть у себя дома, когда старые слуги смотрели на отца. Страх и уважение.

К моему большому удивлению Натали смогла спасти своего любимца, видимо не зря разорвала на себе низ платья и старательно затыкала дыры до приезда доктора. Для меня эта история не имела никаких последствий, было слишком много свидетелей, которые видели и слышали, что мне сказал барон. К тому же мои слова о правилах выставили меня в хорошем свете, доказательством тому было приглашение от старого барона, отца Жерара, посетить при случае его замок. Это был знак, что на меня не держат обиды.

Общество же просто всколыхнулось от самого факта, что новичок расправился с местным забиякой бароном Жераром, со слов присутствующих легко и непринуждённо, наколов его как бабочку на чужую шпагу, которую и клинком-то назвать было трудно. А ведь он считался лучшим дуэлянтом в нашем герцогстве и неоднократно только ради своей прихоти или насмешки вызывал более слабых противников.

Слава Богу с визитами к нам никто не приезжал, после полученного урока все присылали ко мне приглашения или спрашивали через посыльных о возможности прибыть к нам. Отношения с женой ухудшились еще больше, теперь не имея на меня влияния через своих друзей, она перестала со мной разговаривать и вообще выходить из комнаты. Как мне сказали слуги она часто рыдала, до тех пор пока ей не сообщили, что жизни барона ничего не угрожает, только после этого она стала есть и чуть больше спать.

Меня все бы устраивало в этой ситуации, если бы не одно — я влюбился в неё. Да, вот так вот. Это я понял однажды, когда целых четыре часа маячился перед её окнами, только лишь для того, что бы один раз увидеть, как качнулись её шторы.

Когда я осознал, что я делаю и ради кого, я был поражен, после потери Иды я думал, что не полюблю больше никого так сильно, но вот снова это чувство угнездилось в моем сердце, заставляя меня мучатся по ночам и вяло ковыряется в тарелке. Апатия захватила меня, не хотелось больше ни есть, ни рисовать.

Прошел месяц, прежде чем мне удалось вызвать жену на разговор и то только под тем поводом, что нам нужно поговорить о совместном будущем.

— «Какая же она красавица», — думал я, стараясь унять предательски бьющееся сердце, когда смотрел на Натали. Хотелось её обнять и не выпускать из своих объятий никогда. Её беззащитное выражение лица, когда она подала мне руку, чтобы сойти со ступеней и эта божественно пахнущая кожа — я едва не сдержался и не испортил все, когда попытался сжать её меленькую, узкую ладошку чуть сильнее. Она тут же вырвала её из моей руки и дальше пошла, гордо развернув плечи.

Выгнав всех слуг, я сам налил ей и себе сок. Точнее больше себе, свой стакан она сразу отодвинула, когда я налил в него несколько капель.