Марина Комарова - Змеедева и Тургун-варвар

— М-да уж, — вздохнула я, — все ясно. А зачем же акуила заключили с ними союз? Тоже хотят ваши земли?

Сестры некоторое время молчали.

— Вожди сильно повздорили на одном из пиров, — наконец-то произнесла Ликия. — Из-за женщин. У акуила их мало, меньше, чем у нас. Толком мы не знаем, бабушка не очень хочет говорить об этом, но в итоге пир закончился битвой.

Я присвистнула. Да уж, хорошее дельце, ничего не скажешь.

— Много было жертв? — осторожно спросила я.

— Много, — неожиданно послышался голос Грехта, и мы втроем вздрогнули.

Он стоял в нескольких шагах и смотрел на меня. Руки сложены на груди, на губах — легкая усмешка. Интересно, сколько он тут уже стоит и все слышит?

— Ну, мы… — тихонько прыснула в кулачок Ниит, — эта, пойдем.

Ликия вслед за ней сползла с бревна и как бы невзначай сказала мне:

— Лада, мы пойдем ме-е-е-едленно, а ты догоняй.

Я ничего не ответила, молча дожидаясь, пока девочки скроются с глаз. Потом посмотрела на Грехта. Он даже не шевельнулся.

— Подслушивать — нехорошо, — сказала я ровным голосом. — Особенно девочек.

Грехт ни капли не смутился и только покачал головой.

— Знаешь, вас было слышно в кузнице, несмотря на удары молота. Поэтому я не мог не выйти.

— Угу, конечно, — фыркнула я и тут же спросила, не давая открыть ему рта: — Слушай, а акуила могут напасть на деревню?

Он подошел и сел рядом, вздохнул.

— Хотелось бы думать, что нет. У акуила есть понятие о чести. И уж скорее предупредят, прислав окровавленную голову…

Он резко замолчал, и мне почему-то совсем не захотелось узнавать, чью именно, поэтому поспешила перевести разговор в другое русло.

— Слушай, меня все волнует: кем могли быть те всадники, которые хотели отыскать нас возле пещер?

Грехт хмуро посмотрел на свои сандалии, потом перевел взгляд на мои ноги. Второе ему нравилось однозначно больше.

— Не знаю, Любовь, — глухо произнес он. — Змей-амулет хорошо нас прятал, однако было рискованно оставаться и выжидать.

Я хмыкнула и встала с бревна.

— А для другого время было?

Грехт удивленно на меня посмотрел.

— Ну да. Разве ты не знала, что змеедева неуязвима, когда получает плотские удовольствия?

У меня отпала челюсть. Нет, я подозревала, что в этом мире все законы набекрень, но чтоб так? Или это Чиу так защищает своих девочек, чтобы охочие до юной женской плоти, часом, не навредили?

Грехт рассмеялся и подошел ко мне.

— Кажется, и впрямь не знала. Однако не буду скрывать: я сделал это, потому что мне этого хотелось.

Он склонился, чтобы поцеловать меня, губы почти коснулись моих, однако я ловко вывернулась.

— Очень рада. Но пока еще я не посвящена, а ты еще не мой мужчина. Так что будь добр — ухаживай.

Грехт нахмурился:

— Любовь, что за глупости?

Он неожиданно схватил меня в объятия, и как я ни пыталась — вырваться не получалось. Грехт нехорошо прищурился, разве что зубами не скрипел.

— Тебе нравится другой? — вопрос прозвучал хрипло и властно. Казалось, если я не отвечу, то ничего хорошего не будет.

Первоначально я испугалась, но потом решила этого не показывать. Ну нет, не будет тебе тут твари дрожащей, радость моя.

— Нет, — совершенно искренне ответила я. — Но пока еще рано показывать себя таким собственником.

Я чувствовала, что Грехт злится, но не причинит мне зла. Но в то же время была готова дать деру в любую секунду. Кто знает, что у этих варваров на уме?

Грехт некоторое время молча сверлил меня взглядом, но потом только глубоко вздохнул и покачал головой.

— Любовь, ты очень странная женщина. Но ты мне нравишься и такой.

Напряжение, возникшее между нами, исчезло. Неожиданно мы оба захохотали. Он снова попытался поймать меня, однако я ускользнула в сторону.

— Еще рано! — весело сообщила ему. — Вот примут меня в племя, введешь в свой дом, вот тогда уже и убегать не стану.

Грехт шутливо протянул руки к небу.

— Великий Асдейх, помоги мне вразумить эту женщину.

Ага, конечно. Все бросит и поможет. Вот прямо сейчас, если захочет. Но на этом я только улыбнулась, помахала рукой и побежала догонять Ниит и Ликию. Все же мужчины — это хорошее дело, но не заниматься же им на голодный желудок!

Я вернулась, уже когда все семейство целительницы чинно восседало за столом и наворачивало похлебку. Завидев меня, девчонки тихонько захихикали. Я исподтишка погрозила им кулаком и пристроилась рядом. Изумительные аромат и вкус заставили на миг позабыть и о разговоре с Грехтом, и о планируемом походе к шаману. Но стоило только разделаться с ужином, как Хейдра задумчиво спросила:

— Ты готова, девочка?

Я посмотрела в ее глаза и с трудом сглотнула. Кажется, я слишком беспечно отнеслась к походу к шаману. А вот насколько беспечно…

К дому Эрму мы подошли, когда солнце опустилось к закату. Хейдра вручила мне амулет и кувшинчик с вином.

— Будь с ним почтительна, — шепнула она. — Ничему не удивляйся. Шаман — хоть и человек, но живет не по нашим законам. Пойдешь одна — меня он сейчас не примет.

Хейдра похлопала меня по плечу и отступила, оставив перед посеревшей трухлявой дверью. Дом Эрму отличался от остальных, он больше походил на какое-то причудливое растение, странное дерево, но никак не строение.

Я постучала.

— Заходи! — послышался голос, но нельзя было определить: женский или мужской, старческий или молодой.

Толкнув жалобно скрипнувшую дверь, я шагнула вовнутрь. И тут же закашлялась от густого сладковатого запаха благовоний. Вокруг клубился сизый дым, даже не разобрать, что в нескольких сантиметрах впереди.

— Обувь сними, — насмешливо сказали откуда-то справа, и я поняла, что голос принадлежит мужчине. Но возраст не определила.

Из клубов дыма вдруг, медленно извиваясь, появились две змеи. Я вскрикнула.

— Тш-ш-ш, — раздалось почти у самого уха. — Здесь все свои, не бойся.

Сверкнула темно-зеленая чешуя, и вдруг головы змей разделились на пять частей. Спустя миг до меня дошло, что эти головы — всего лишь руки, а пять частей — пальцы. Но руки… Вытянутые ладони, по-мужски сильные, но в то же время не грубые; кончики пальцев заостренные, ногти — что камешки — черные-черные, как безлунная ночь. Кисти необычайно гибкие, не грех спутать с живым существом. Кожа не кажется дряблой и старческой, а темно-зеленые чешуйки — это всего лишь искусный рисунок. Но в то же время смотреть на них было жутковато.

Амулет и кувшинчик у меня мягко отобрали. Решив, что стоит последовать совету Хейдры о послушании, я уважительно поклонилась и быстро сбросила сандалии, оставив их возле порога. Сделала шаг вперед и невольно охнула. Пол дома оказался засыпан травой и, если не ошибаюсь, измельченной корой дерева. В босые ступни тут же впились маленькие иголочки — не причиняя боли, а скорее щекоча.