Принцесса пепла - Лора Себастьян
— Блейз.
Забывшись, я не сразу соображаю, что произнесла это имя вслух. Принц Сёрен поворачивается ко мне.
— Прошу прощения? — хмурится он.
— Я... Я сказала: «Эй». Эй ты, принеси мне вина.
Принц Сёрен отворачивается от меня и снова при-нимается ковыряться в тарелке, а я, словно приклеив-шись к месту, всё смотрю на Блейза. Нельзя так дол-го на него глядеть, это вызовет подозрения, и я это знаю, но не могу заставить себя отвернуться, потому что он здесь, точно призрак, внезапно явившийся из небытия. Как он сюда попал?
Одну долгую секунду Блейз смотрит мне в гла-за, и в его взгляде читается множество слов, кото-рые нельзя произнести, и вопросов, которые нельзя задать. Наконец он коротко кланяется и отворачива-ется, но в его последнем взгляде я ясно вижу обеща-ние. Я снова поворачиваюсь лицом к столу, а в голо-ве кипят вопросы.
Что он здесь делает? Если бы он работал в замке, я бы видела его прежде, верно? Его появление имен-но сегодня вовсе не случайность.
— Леди Тора. — Низкий голос принца Сёрена вы-рывает меня из задумчивости, и я поспешно повора-чиваюсь к наследнику, делая вид, что всё в порядке. Принц рассматривает черный отпечаток ладони, ко-торый его отец оставил на моей щеке, потом быстро переводит взгляд на кайзера — тот сосредоточил всё внимание на рабыне, подливающей ему в кубок ви-на, и не смотрит вокруг. Девчушка моложе меня, ей лет четырнадцать. От этого зрелища меня мороз про-дирает по коже, но я наблюдаю подобное не впервые.
Голос принца Сёрена так тих, что едва различим на фоне музыки и застольных разговоров:
— Насчет сегодняшнего происшествия...
— Мне так жаль, ваше высочество, — переби-ваю я, снова глядя на наследника. Меня вдруг охва-тывает страшное смущение. — Вы должны понять, я не владела собой. Как вы проницательно заметили, я впервые... — Тут я умолкаю, не в силах произне-сти страшное слово, как будто стоит мне назвать ве-щи своими именами, и они окончательно станут не-поправимой истиной. — Благодарю вас, что никому не рассказали.
— Разумеется, — говорит принц, и вид у него не-сколько изумленный. Он кашляет. — Возможно, я действовал несколько необдуманно, но лишь из же-лания. .. — Теперь умолкает уже он. — Я пытался вас отвлечь.
Прозвучавшая в его голосе доброта застает меня врасплох, поскольку он смотрит на меня такими же холодными, голубыми глазами, как у кайзера. Мне тяжело выдерживать его взгляд, но я беру себя в ру-
ки. — Я уже обо всём забыла, ваше высочество, — за-веряю я его, заставляя себя улыбнуться.
— Сёрен, — говорит принц. — Зовите меня Сёрен.
— Сёрен, — повторяю я. Наверное, даже сплетни-чая о наследнике с Крессентией, я и то не называ-ла его по имени, он для меня всегда был «принцем». Имечко у него типично кейловаксианское, с рез-кой «р» и долгим «ё», его звучание подобно свисту рассекающего воздух меча, который находит цель. Странно, насколько сильную власть имеют над на-ми имена. Почему Тора и Теодосия настолько раз-ные, ведь и та и другая — это я? Почему стоило мне один раз назвать Сёрена по имени, как мне сразу же стало гораздо труднее ассоциировать принца с кай-зером, Тейном и прочими кейловаксианскими вои-нами?
— Тогда вы должны называть меня Торой, — го-ворю я, потому что это единственный напрашиваю-щийся ответ, даже если от этого имени у меня сво-дит зубы.
— Тора, — повторяет принц, понижая голос. — Ра-нее, рассказывая о том, как впервые совершил убий-ство, я имел в виду, что это событие врезалось мне в память и до сих пор меня преследует.
— Даже несмотря на то, что это было просто ас-трейское отребье? — спрашиваю я, стараясь, чтобы вопрос не прозвучал как насмешка.
Наверное, у меня не вышло, потому что принц от-вечает не сразу.
— Ури, Гавриэль, Кири, Ник, Мариос, Доминик, Гатос, Сайлас и Вейзо, — произносит он, загибая пальцы. У меня уходит несколько секунд на то, что-бы понять: принц перечислил имена людей, убитых им пять лет назад.
— Человека, которого убил отец, звали Илиас.
Я не горжусь своим поступком, и мне жаль, если я за-ставил вас поверить в обратное.
Он роняет слова сдержанно и отрывисто, но за ни-ми безошибочно угадываются скрытые чувства, ко-торые пытаются прорваться наружу. На миг в глазах принца мелькает нечто, чего я никогда не видела пре-жде ни у кого из кейловаксианцев, даже у Кресс.
Прежде чем я успеваю разгадать эту загадку, ря-дом снова возникает Блейз и, склонившись, налива-ет в мой кубок кроваво-красного вина. Приходится задействовать всё мое самообладание, чтобы не смо-треть на него.
У другого конца стола девушка-рабыня роняет под-нос, и по каменному полу разлетаются куски жареной рыбы. Все поворачиваются в ту сторону и смотрят, как бедняжка торопливо всё убирает — даже принц. Даже Сёрен.
— Сегодня ночью, — шепчет мне на ухо Блейз. — В кухонном погребе.
Я оборачиваюсь, но юноша уже исчезает в толпе.
Уронившую поднос рабыню хватают под руки двое стражников и выволакивают из зала. За неловкость ее в лучшем случае выпорют, а в худшем — убьют.
Когда ее ведут мимо, девушка на миг встречается со мной взглядом, и ее губы кривятся в едва заметной улыбке. Она уронила поднос вовсе не по неловкости, это был отвлекающий маневр, который может сто-ить ей жизни. Не представляю, каким образом я су-мею встретиться сегодня ночью с Блейзом, но я про-сто обязана попытаться.
союзник
Мать всегда говорила мне, что, если мы будем мо-литься богам, они защитят нас от зла, но когда пришли кейловаксианцы, мы обе молились, молились и молились, но всё без толку. Я не верила, что маму убьют, мне казалось, что боги такого ни за что не до-пустят. Мама до старости будет королевой, думала я, ведь это ее предназначение.
Даже когда из ее шеи потекла кровь, а пальцы, сжи-мавшие мою
