Сквозь миллион лет человечества. 2 том. - Sureraide
— Процесс этот недолгий, так что можешь не беспокоиться, — так же умиротворённо проинформировала меня…
— Ккхт… — я больно прокашлялся. — Ккхто тхы?
— Я? — она промолола несколько раз, будто не поверила в заданный вопрос. — Я — Фиттонеса Груховская, но в более обширных кругах я известна как Уонка.
— Тъак ткхебя зовг… — я замолк, с омерзением посмотрев в сторону.
А находился я с Уонкой в отельном номере; я на двухместной кровати, она с боку. Приятный ремонт, где всё что нужно для временной остановки уже здесь — и чайник, и кофеварка, микроволновка, холодильник; всё необходимые для жизни приборы словно подобраны с умом. Ничего лишнего.
Но как я оказался здесь, а не в тягаче…
— Да, меня зовут Фиттонесей. Это имя дала мне мама, — по-мягкому улыбнулась она. — Ты можешь называть меня как называл раньше — Уонкой. Я привыкла к данному прозвищу, так что изменений не замечу, можешь не переживать.
— Чкхто… кхм… слкхучъилось… — выдох. — Тъкхам, на ткхягачхе?
Уонка задумчиво отвёл взгляд.
— Ты тогда много перебрал и нёс бред. Слава богу, что патрулей не было ни за нами, ни впереди, что и позволило мне немного позже ввести в тебя антитоксиграцин.
— Чкхто экъто? — нахмурился я.
— О, не переживай, — отмахнулась она. — Безопасное лекарство.
Но я продолжил хмуриться, потому что… какого чёрта она ввела мне какую-то инъекцию?
Глава 38
Столько незамысловатых слов я тогда вещал в своей голове о спасении Федерации, победе над Империей, мире во всём мире… Но будем честны — я психопат, и этим всё сказано.
Скольких я погубил, прежде чем сейчас лежать на этой приятной двухместной кровати, вместе с девушкой, которая повёрнута ко мне спиной? Тысяча? Может, десятки тысяч?
Я не знаю, и даже знать не желаю.
Всё время, в которое мне когда-то становилось паршиво от того, что я истребил своими руками столько народу, я утверждал, уверенно и стойко, что все эти кадры были плохими людьми, которые ни в какое корыто и ни в какое сравнение не идут со мной и моими братьями по оружию.
Но конкретно сейчас я считаю по-другому.
Наркоман; колюсь и нюхаю, а также весь кокс, что мы добыли, я позже продал на чёрном рынке через связи Уонки. Психопат; мне плевать на смерти других, лишь бы этот самый процесс был как можно сильнее приятен. Милитарист; я всем сознанием и разумом ценю и уважаю любые средства уничтожения себе подобных, но больше всего я склоняюсь к огнестрелу, так как с самого детства у меня сложилась искренняя любовь ко всему, что стреляет различными патронами из разных металлов.
Я был нейтрален ко своему отцу, позже — негативен. Ненавидел его. Но когда более трезво оценил ситуацию, когда понял, что он хотел, как можно лучше, и чтобы я как можно меньше переживал, и даже сделал он это как всегда прекрасно, я простил его, простил в воспоминании, которое воспроизвёл для меня пустотный ублюдок.
И касательно него. Вытерпел я его персону, да так, что в какой-то степени даже стал понимать его. Сотни тысяч лет ты обитаешь в одном и том же месте, без намёка на конец и собственную смерть. Наблюдаешь, знаешь, высматриваешь, запоминаешь… И всё равно ты можешь умереть. В том разговоре мы делились кто чем: я — переживаниями и трудностями, он — мудростями жизни и бесконечным желанием просто сдохнуть.
Вспомнилась одна небезызвестная армейский анекдот:
«Встретились как-то раз случайно на белом-белом пляже возле белого-белого моря философ, в аристократическом одеянии, и ветеран, в парадном мундире с множественными медалями.
Первый вежливо поинтересовался у второго, поправляя галстук-бабочку:
— Прошу прощения, товарищ подполковник, но который час, не подскажете?
А тот ему чёрство отвечает:
— Время умирать.
Достаёт пистолет, стреляет наотмашь, и сносит пол головы разрывными патронами пятидесятого калибра!»
Суть заключается в том, что философов в Федерации ненавидят и всячески гноят, их даже государство не покрывает; настолько они нужны. Но аристократов-философов все любят, уважают, ценят и в жопу целуют, как только появляется такая возможность. Для нас, ветеранов там, боевиков и просто военных, все эти пыжики, которые в любое возможное время раскидываются пусть и очень нужными, и даже в некотором роде, полезными, цитатами, являются пустыми идиотами, что сидят на самых верхушках главных небоскрёбах в тысячи этажей и раздают указы своей прислуге вытереть свою пятую точку.
Вот как пустотного, ублюдка, уголовника, или просто голоса, могу сказать, что он хоть и не подходит под вышеупомянутое перечисление одной немногочисленной касты, но очень напоминает своим мировоззрением этих «не обременённых» от сложности жизни. Он на протяжении двух часов заливал мне в уши, что хочет сдохнуть, умереть, что устал от своего существования. Даже я, тот, кто думает в точности как также, после разговора, который закончился моей смертью, был максимально потрёпан и высосан морально.
У меня просто не осталось и капельки желания кого-либо слушать.
Но про пустотного я когда-нибудь точно узнаю кто он и кем является. И да, существование могущественных существ, или, как правильно, богов, я до сих пор не верю, хоть уже начал подводить под сомнение точку зрения Федерации.
Уонка изменилась. Сменила причёску и теперь похожа на бледного паренька с чёрным каре, который и километра не задыхаясь пробежать не может. Она также стала по-другому говорить, излагать мысли вслух. Может быть, я отупел, или мой социальный и бытовой опыт уходит на дальний план, но я правда не могу понять с чем связано такое изменение. Я что-то не так сказал, сделал? Или же зря накручиваю данный факт?
Но всё же, неизменным остаётся многое. А одно из такого…
— Пиццу будешь? — потрясла она ею, пока я находился в мысленном потоке под названием — прокрастинация.
И если быть честным, — а я в большинстве случаев именно что честный, искренний, — то вся эта рутина порядком так надоела. Все эти недоприключения на голую пятую точку с постоянной вознёй с трупами убитых мною так надоели. Была у меня недавно мысля взять все свои манатки и двинуться куда глаза глядят, потому что другого варианта, я увы, не нахожу.
Но что подразумевается в виду, когда говорится «куда глаза глядят»? Не могу же я просто так понадеяться на голое стечение обстоятельств и делать не как подобает…
— Так будешь? — вырвала меня Уонка из прокрастинации.
— А? — не понял я.
— Пицца? — вытянула она её.
— А-а-а… — понятно. — Чего? Зачем мне пицца?
— Ты сейчас серьёзно?
— Да, — осторожно кивнул я, медленно вставая с кровати. Подошёл к ней,
