Нелицеприятный. Том 1 - Владыка Бессмертный
— Хорошо, — с серьёзным лицом соглашается Пётр, — ну, знаю я тебя с детства. Твои родители каждое лето привозили тебя в этот ваш старинный фамильный дом.
— А откуда привозили? — я перебиваю его вопросом.
— Ну, из Москвы конечно. Откуда же ещё? — Петя удивляется так, будто я просил какую-то глупость, — ну а года три назад, вы переехали сюда с концами и живёте тут, в Смоленске, круглый год.
Москва, Смоленск - мне ни о чём не говорят названия этих городов. Знать бы разницу. В чём вообще отличие?
— А почему? — я хочу уточнить этот момент.
— Ну, ходят слухи, что после смерти твоего деда ваш род сильно сместили, — Петя пожимает плечами, — подробностей я не знаю.
— Ну ладно, хорошо, — мы уже на полпути к дому и я подгоняю Петю, — а чего мой отец тебя так не любит?
— Так вы же аристо, — снова мой друг говорит так, будто я спрашиваю очевидное, — а я… из обычных. Твой отец считает, что мы не должны дружить.
— Но…? — я делаю паузу, потому что знаю, что всегда есть «но».
Если бы не было этого «но», он бы не подбежал к нам сегодня и не были бы мы друзьями, как он говорит.
— Но ты втихую всегда дружил со всеми вокруг. Особенно со мной, — на лице Петра появляется лёгкая улыбка, видимо, вызванная ностальгией по нашему общему прошлому, — в детстве, лет до десяти, нам разрешали играть у вас дома, а после… уже нет. Видимо, боялись, что я разболтаю, что мой друг из знатного рода. Но я и в детстве был не дурак, поэтому никогда не болтал о нашей дружбе с кем попало, — уверяет меня парнишка.
Вот значит я какой… не особо люблю правила и ограничения. Как раз это я и чувствую, а Пётр лишь подтверждает мои догадки о себе.
Мы останавливаемся в нескольких метрах от дома и заходим за угол, чтобы с окон моего дома нас не было видно. Я решаю поговорить с ним ещё немного.
— Ладно, понятно, — я киваю и присаживаюсь на корточки. Пётр следует моему примеру, — а что ещё ты знаешь об устройстве государства? И вообще, как оно называется?
— Ну так, Россия же, — Пётр разводит руками, будто показывая на всё вокруг, — точнее, Российская Империя. Ну а устройство… знаешь, я не особо образован в этих вопросах, наврать могу.
— Да и ладно, рассказывай, — я приободряю друга, чтобы он не тушевался и говорил всё, как есть, — мы тут все свои, правда же? — я слегка улыбаюсь ему и пытаюсь расположить его к себе.
Хотя… зачем мне вообще это делать? Он и так расположен ко мне очень дружелюбно. Но я почему то делаю это автоматически, будто на инстинктах. Где-то на подкорке сознания во мне сидит это. Видимо, раньше, до потери памяти, я умел располагать к себе людей и использовал этот приём очень часто. Потому что сейчас я делаю это невольно, даже не понимая, что это происходит.
— Ну да, — кивает Петя и тоже слегка улыбается мне, а затем, продолжает, — ну в общем я знаю, что главный у нас Император, он вроде как бессмертный. Под ним три самых могущественных семьи, которые находятся у руля государства. Они всем управляют. Это семьи Татищевых, Чкаловых и Галицыных. Под каждым из этих родов есть по три вассальных рода. Это типа вторая ступень власти. Под этими девятью находятся восемнадцать других родов. А под этими восемнадцатью, ещё восемнадцать. То есть, на первой ступени у тебя три вассальных рода, на второй - два, и на третьей - один. А те кто на четвёртой… — он делает паузу, — у них ничего нет под собой. Это самые слабые роды. И… — Пётр останавливается.
— Что и? — я хочу, чтобы он закончил предложение.
— Ну… в общем, вы сейчас на четвёртой ступени, как я понимаю и можете вообще лишиться звания знатного рода, — Пётр всё-таки заканчивает своё предложение, — извини.
— И за что же мне тебя извинить? — я удивляюсь.
— Ну… — он снова мнётся, — не принято так открыто говорить о таком. О том, что род угасает. Я лично верю в тебя, Илюха. Ты самый честный и хороший человек из всех, кого я знаю.
Верит в меня? Во что же? В то, что я стану магом и смогу возвысить род, как того хочет моя семья? Да уж, мне бы такую уверенность в себя, как они в меня верят. Пока что я в это поверить не сильно могу, учитывая обстоятельства. Наверняка, тот Илья, который не потерял память, действительно, был надеждой рода, но настоящий, сегодняшний Илья… я даже не знаю, как это сказать. Ну, не внушает уверенность, как минимум.
— Да ладно тебе, сказал же, здесь все свои и ты можешь говорить всё, что хочешь, — я почесываю ухо и размышляю о его словах.
— Ну, в двух словах, как-то так, брат, — Пётр хлопает мне по плечу.
Брат? Он действительно назвал меня именно так? Неужели мы настолько близки. Я понимаю, что мы дружили с детства и наверное, многое пережили, но я не ожидал, что у меня может быть настолько близкий друг, который будет называть меня братом. Это даже отзывается у меня в душе каким-то теплом, не иначе.
— Спасибо… — делаю секундную паузу и добавляю, — брат.
Пётр хочет сказать что-то ещё, но не успевает. Из-за угла выскакивают двое людей в полицейской форме. При них пистолеты, на груди записывающие устройства. Форма выглаженная, почти новая. Среднего телосложения мужчины, лет сорока на вид, быстро подходят к нам.
Пётр аж подрывается с места. Он резко встаёт на ноги и взглядом мечется, словно ищет, куда дать дёру. Я, ничего не понимая, спокойно встаю на ноги.
— Так так так, что тут у нас? — довольно произносит один из них, подойдя вплотную, — Петров, знаю тебя, голодранец, — он презрительно осматривает моего друга с ног до головы и кривит рожу, — и… как я понимаю, Гончаров Илья? — на меня он бросает более уважительный взгляд.
По всей видимости, к человеку из знатного рода они не могут обращаться также, как к обычным людям. Наверное, для
