Коммуналка: Добрые соседи (СИ) - Лесина Екатерина

…а может, куклу купить? Чтобы не чья-то, принесенная из жалости — принимать чужую жалость было сложно — но новая, с белыми волосами и круглым глупым лицом.

Розочке понравится.

Должно.

Астра тихо вздохнула.

…себе тоже не помешает обувь посмотреть. Пусть старые ботинки еще крепки, но выглядят преотвратительно. С другой стороны, удобные ведь, вытоптанные по ноге. Нет… этот год еще прослужат, а там, глядишь, она и решится…

…можно Калерию попросить…

С Калерией спокойнее. С нею никто не решается спорить, а еще не делают вид, будто ее, Астры, не существует… и… да, она не откажет, хотя Астра не попросит.

Так и не научилась.

Гордая.

Или глупая.

Или и то, и другое разом?

Дверь беззвучно открылась и Розочка, пробравшись к кровати, сказала:

— Вставай уже, я там чайник поставила, пока все разошлись.

— Спасибо.

Снова стало стыдно. Это Астра должна заботиться о дочери, а никак не наоборот. Розочка же, попрыгав на кровати, которая мерзко заскрипела, произнесла:

— Только платье переодень. Мятое. И причешись.

— Угу.

— У нас жилец новый.

— Ага.

Новость была не то, чтобы неожиданной, скорее неприятной. К людям, обретавшей в этой огромной квартире, Астра привыкла, как и они к ней. И все-то научились ладить друг с другом. И гадости даже, если делались, то скорее порядка ради, чем от души.

А тут новый.

Жилец.

Как он еще отнесется? Хотя… понятно, как… Астра подавила вздох и острое желание спрятаться под одеяло. Нельзя же быть такой трусихой, в самом-то деле. Даже если очень хочется.

Впрочем, одеяла Розочка сдернула.

— Вставай. Он тебе понравится.

— Сомневаюсь, — Астра все-таки села и подавила зевок. Еще бы пару часов, а то и дней… когда она спала достаточно? Давно. Так давно, что, наверное, даже до войны, если не раньше… и вообще… надо вставать.

Идти.

Заварить чай. Сделать хотя бы бутерброд. Кажется, в шкафу оставались масло и мед, если, конечно, никто не прибрал. Раньше не посмели бы, побоялись ведьминого слова, но ведьмы давно нет, а мед… надо было в комнату забрать.

Астра почесала ногу о ногу.

— На, — Розочка вытащила из кучи клетчатое платье вида столь уродливого, что Астра обрадовалась. Она давно уже поняла, что если выглядеть жалко, то не тронут.

Скорее всего.

Больничное она стянула, как и рубашку, пропитавшуюся потом. Смочив из кувшина полотенце, она наскоро отерлась и натянула свежую, пусть и мятую.

…камень силы в утюге почти погас, и надо бы отнести в мастерскую, но…

Чулки.

И платье. Ткань жесткая, колючая, и эта ее колючесть странным образом успокаивает, будто она, Астра, не платье надела, а панцирь. С панцирем оно всяк надежней.

Волосы она стянула в хвост.

Глянула в кривоватое зеркало и поморщилась. Боги, до чего она жалко выглядит… маме бы точно не понравилось. Мама повторяла, что в любых обстоятельствах надо собой оставаться, и даже когда за ней пришли, то…

Астра закусила губу.

Нет.

Не думать, иначе она расплачется, а это совершенно ни к чему, потому как со слезами придется справляться долго и муторно, и Астра даже не была уверена, что у нее выйдет. И… это все из-за переутомления. Именно.

— Идем? — она выдавила улыбку, которая самой же показалась до отвращения робкою. — Чай пить.

И Розочка, руку приняв, вздохнула:

— Идем, — сказала она. — Горе ты мое луковое…

Получилось точь-в-точь как у ведьмы.

На кухне было пусто. Пахло свежею сдобой, которая обнаружилась под льняным полотенцем, и маслом. Его Розочка вытащила из холодильника, как и банку с медом, на крышке которой обнаружился чей-то отпечаток пальца.

— Толичка-паразит, — сказала Розочка хмуро. — Вечно лезет, куда не надо.

Она поставила тарелку, на нее положила булку и масло подвинула с медом вместе. Подала нож. Забравшись на табурет, сняла с верхней полки кружку, огромную, железную, слегка помятую сбоку.

Чая в коробке осталось на дне.

И придется идти в магазин… нет, Астра собиралась, конечно, но в Детский мир. А придется еще и в продуктовый, и…

Чайник закипел, выплюнув облако пара, от которого кухонное окно заволокло туманом.

— Нехорошо называть людей паразитами, — сказала Астра, набросив на раскаленную ручку полотенце.

— Но он же паразит, — возразила Розочка. — И тетя Лера так ему и сказала, что ты, Толичка, паразит.

— А он?

Процесс воспитания всегда давался Астре непросто.

— А он сказал, что это неправда, что он честный человек. Только честный человек чужой мед воровать не станет. Я так думаю, — Розочка подавила зевок.

— Чаю сделать?

— Сделай.

Дотянувшись до тарелки со сдобой, Розочка выбрала и булку потемнее.

— Тетя Лера разрешила. И сказала, чтоб ты тоже ела, а то совсем тощею стала.

— Я не тощая. Я стройная.

Калерии Ивановне Астра спасибо скажет. Ее благодарить было легко, как и принимать помощь. Астра ненадолго задумалась, считать ли свежую булку, густо посыпанную сверху сахаром, помощью. И если да, то нужно ли за эту помощь чем-то отпомогать или нет?

…и стоит ли звонить в больницу?

Парень был стабилен, но… состояние тяжелое, а значит, в любой момент может понадобиться ее, Астры, помощь… или, если понадобится, то за нею пошлют?

Розочка слизнула с булки сахар и зажмурилась.

О ней думать надо.

О дочери, а не о том парне, за которым наблюдают и будут наблюдать, и помогут, вытащат, потому что уже вполне возможно его вытащить и без помощи Астры. И, наверное, ей просто хочется удостовериться, просто…

Булка оказалась свежей и мягкой. Мед — сладким. Чай, в который Астра сыпанула ложек пять сахара, а может, и шесть, и того слаще. И все это вдруг разом успокоило.

— Может, — предложила Астра. — Тебе вовсе в сад больше не ходить?

Розочка задумалась.

Искушение было велико. В саду ей не нравилось. Не могло нравиться. Вот Астре совершенно точно не понравилось бы весь день находиться среди других людей, от которых нет возможности спрятаться даже ненадолго. А ей…

…Розочке пять, но она в достаточной мере разумна и самостоятельна, чтобы не волноваться.

Нет, волноваться Астра, конечно, будет, но это у нее характер такой, неспокойный. А в остальном следует признать, что к жизни Розочка куда более приспособлена, чем сама Астра.

— Нет, — сказала дочь, мотнув ногой.

И опять без тапочек.

И без носков.

Нога узкая, пальчики крохотные, а ноготки блестят алым лаком.

— Что? Ниночка сказала, что модно…

Астра вздохнула.

— Я ведь просила тебя не приставать к людям.

— Я и не приставала. Ниночка сама сказала, что модно. И пирожное дала. Вкусное.

— А ты и взяла?

Розочка пожала плечами. Взяла. Она никогда-то не отказывалась от подобных предложений, при том не чувствуя ни смущения, ни стыда, будто так оно и должно.

— Но в садик ходить надо, — сказала она, спрятав ноги под стул, правда, ненадолго. — Все равно последний год. А потом в школу.

И в школе легче не станет.

…мама учила Астру сама. И была терпелива, спокойна, а вот у Астры нет ни того, ни другого. И она совершенно не понимает, чему именно надо учить. Да и когда ей? Дежурства ведь.

— Машка без меня не сможет, — Розочка отрывала от булки маленькие кусочки. — А Ярик опять драться начнет. Он со всеми дрался и всех обижал.

— И тебя?

— Пробовал. Я сдачи дала.

— Когда? — со вздохом спросила Астра.

— Давно. Тебя уже по этому вопросу вызывали, — кусочки Розочка засовывала в рот и проглатывала, не жуя. — А у Машки почесуха. Так нянечка сказала. Только она дура и ничего не понимает.

— Машка?

— Нянечка. Это не почесуха. Просто Машка боится.

— Кого?

— Ее. И всех вообще. От страха и скребется. Нет у нее никакой почесухи. И вшей нет. Нервы одни…

И мнение свое, надо полагать, Розочка в себе не удержала. Потому волосы и остригли, прикрывшись обычною своею отговоркой. И, наверное, на Астру бы подействовало. Астра бы после первого же раза поняла, что надо молчать.