Генри Олди - Сборник "Чистая фэнтези"

Консультанту лейб-малефициума, увы, места в карете не полагалось, так что Мускулюс поехал верхом на казенной кобыле.

Охотничий лагерь напоминал растревоженный муравейник с редкостно бестолковыми муравьями. Слуги, ловчие, конюшие, доезжачие, стремянные, посошковые, егеря, псари, повара с поварятами, дамы скверного поведения… Казалось, что за королем увязалось полстолицы. Причем именно та половина, которая была меньше всего приспособлена к походной жизни. Хорошо хоть загонщики успели покинуть лагерь. С тазами, гонгами и колотушками они еще затемно отправились в чащу — и сейчас, как доложил премьер-ловчий, «рады гнать».

После легкого десерта, затянувшегося часа на три, свита погрузилась в седла, готовясь сопровождать повелителя.

Андреа Мускулюс ограничил завтрак древесными устрицами, бриошью «Dofine» и глотком белого с тмином. В освободившееся время он успел трижды «обнюхать» сбрую, снаряжение и окрестный Филькин Бор на предмет вредоносных флюидов, порчи и засад бунтовщиков. Последнее, конечно же, было излишним. Присутствие в лагере Просперо Кольрауна, боевого мага трона, и отряда лейб-стражи во главе с капитаном Рудольфом Штернбладом — все это делало рвение молодого колдуна пустой тратой маны. Политическая обстановка в государстве также не сулила сюрпризов. Дворцовые прогносты из академии «Златой Кочет», все как один, клялись головой, что сословия благоденствуют, завистники бессильно скрежещут, а многочисленные бастарды доброй волей подписали отказ от претензий на престол Реттии.

Однако Андреа привык скрупулезно относиться к своим обязанностям. Из-за чего, в значительной степени, лейб-малефактор и положил на него глаз. Но положил совсем не так, как делал это в иных случаях. Доброжелательно, можно сказать, положил. Испросив предварительно дозволения у «коллеги Просперо», перед отъездом охотников из столицы:

— Вы не против, дорогой друг?

— Разумеется, дорогой друг!

— А что, дорогой друг, скажет на этот счет ваш протеже?

— А кто его, дорогой друг, станет спрашивать?

Кстати, Просперо Кольраун с утра тоже положил глаз на ученика. В прямом смысле слова: вызвал малую глазовертку, скрутил с ее помощью «Рябую Зеницу» и укрепил на лбу у Мускулюса. Теперь боевой маг имел возможность следить за охотой, не покидая лагеря. Лично скакать по лесу, тратя на это драгоценные силы, Кольраун явно не собирался.

Шелковый гамак, на взгляд победителя Септаграммы Легатов и ужаса Чистых Тварей, много лучше подходил для защиты августейшей особы.

За эти дни Андреа слегка привык к придворному бедламу. Обучился напускать на себя мрачно-демонический вид, подобающий колдуну на государственной службе. Личина помогала скрыть постыдные для истинного малефика чувства: гордость и волнение преследовали Мускулюса с момента аудиенции. Вот и сейчас он искренне надеялся, что выглядит солиднее, чем виц-барон Борнеус с сыновьями. Устроители охоты, на чьих землях Эдвард II собирался травить косуль и брать лис на рогатину, мало что не лопались от чванства Между прочим, король охотился в здешнем виц-баронстве едва ли не каждую осень. Могли бы и привыкнуть. Или это они перед столичной знатью гонор показывают? Мол, к нам Его Величество в гости наведывается, а вас к себе, лизоблюды, колокольчиком вызывает! Складывалось впечатление, что тщеславие, вставив соломинку в нужное место, раздувает камзолы и штаны Борнеусов до неприличной ширины. А гордыня натирает щеки свеклой, окрашивая трехдневную щетину в пурпур румянца.

Нет-нет, Андреа Мускулюс ничуть не походил на благородных мужланов! А что куртка тесновата — так это не от чванства, а от хорошо развитой мускулатуры, отличавшей всех магов школы Нихона Седовласца. В плане крепости телесной Мускулюс, оправдывая фамилию, старался не отстать от наставника Просперо, весь досуг отдавая сублимации маны в мышцах, связках и сухожилиях.

Отстать, разумеется, отстал, но в целом преуспел.

Бу-у-у-у!!!

Рога взвыли белугой. Колдун поморщился, ковырнул пальцем в ухе. Взгромоздился на кобылу, удрученную общим безумием.

И — понеслась охота! Быстрой рысью, по лесу. Дубняк, березняк, ельник. Вязы по бокам от почтения горбятся, ломают шапку крон. Клены дорогу уступают. Солнце сквозь листву — зелень, золото! — подмигивает, слепит. Из-под копыт — прелая листва клочьями. Отовсюду — глухой топот. Это земля со страху трясется. Сам король со свитой скачет! Понимать надо! Впереди, издалека — крики да трещотки. Это загонщики жалованье отрабатывают. Все идет как надо. Все как надо скачет, мелькает, трясется, гонит и ловит. А все равно старается Андреа, действующий консультант лейб-малефициума с испытательным сроком, Его Величество из виду не выпускать. Молодо-зелено, за каждым кустом вражьи некроты с заговорщиками мерещатся. Хорошо кобыла ученая. Идет ровно, умница, под ветки седока не подставляет и за монаршим скакуном поспевает.

Приглянулся кобылке лихой жеребец.

И все равно казус случился! Седло на лихом, значит, жеребце набок поехало. Кувыркнулись Его Величество прямиком под копыта виц-баронскому гнедому. Но тут уж надо отдать должное Борнеусу: на скаку коня осадил. В локте от августейшего темечка копыто в землю ударило! Не эту ли беду зануда-люминосернер пророчил? Ладно, обошлось, оглянулась Нижняя Мама. Король даже взбодрился слегка, просиял лицом, а потому из-за лопнувшей подпруги гневаться раздумал. Седло заменили — нашлась у конюшего запаска, как чуял! — и дальше поскакали.

Только с этого момента вся охота наперекосяк пошла.

Дикая стала.

Первым делом с дичью чепуха сотворилась. Ждали, значит, ланей, а из перелеска — треск-грохот! Словно не лань трепетная, а броневой гад несвезлох через бурелом прет. Если да, то беда. Несвезлоха и бранной волшбой не очень-то остановишь. Мотает, гад, мордой и лезет. А стрелы от него рикошетят.

— Копье! — велел король, осаживая жеребца. — Заговоренное!

Лицом же просиял вдвое. Когда еще такая забава случится?!

И едва из зарослей обдерихи вылетел на охотников матерый хрыч, едва повел глазом, до краев налитым кровавым свинством, — всадил Его Величество зверю копьецо прямиком за левое ухо. Там у щеголей перо с берета свешивается, а у хрычей уязвимое место таится. Если, конечно, желаешь бить наповал, не портя зверю шкуры, а себе — жизни.

— Отменно! — с уважением хрюкнул виц-барон, знаток хавроньей потехи. — С почином, государь!

Андреа мутило от восторга и запоздалого страха. Он тревожно переводил взгляд с невозмутимого короля на поверженного зверя — и обратно. Грязно-желтые клыки, щетина на загривке, кружевной воротник… Повезло! А ведь опоздай егерь вовремя подать государю копье, почин мог бы и по-другому сложиться. Тревога одолевала колдуна. Неясная, смутная, не имеющая под собой ни малейших оснований — самолично лес «обнюхивал»! — и все-таки…