Сказочная Академия (СИ) - Халимендис Тори "Тори Халимендис"

- И что вышло? - заинтересовалась я.

- Золотой Петушок.

Действительно, и сама могла бы догадаться. Однако же знатная сливовица у Милика, раз местных ученых так разобрало. Может, оно и к лучшему, что мы тогда всю не выпили. В результате какого скрещивания получился Китик, я спрашивать поостереглась. Печенкой почуяла, что здесь двумя видами местного зверья не обошлось.

Китик тем временем подплыл поближе к берегу, внимательно осмотрел меня с ног до головы круглыми выпуклыми глазами и дискантом попросил:

- Васюш, познакомь с подружкой.

- Ой! Он разговаривает!

Нет, я в этом зверинце точно ума лишусь. Впрочем, раз тут даже шубы разумные имеются, то чему я сейчас удивляюсь? Подумаешь, говорящая жертва пьяных генетиков.

- А почему это я не должен разговаривать? - не на шутку обиделся Китик. - Я, между прочим, весьма общительный. Вот не понять этих девок: Серый Волк, например, молчун, каких поискать, а от него девицы не отлипают. Я же сам охотно иду на контакт, но получаю такую вот нестандартную реакцию. Или в моем случае ее правильнее назвать стандартной?

Я только глазами захлопала.

- Китик у меня интеллектуал, - с нежностью сказала Василиса. - Поумнее Кота Ученого будет.

- Да что ваш Кот? - фыркнуло Чудо-Юдо. - Заучил наизусть с десяток сказок и дюжину песен, и на тебе, пожалуйста - уже Ученый! Да он, если знать хотите, ни чем от глупой птицы попугая не отличается. Зато все ахают: ах, "песнь заводит"! ох, "сказку говорит"! Чужие слова он повторяет! Ни одной оригинальной мысли мне от него услыхать еще не довелось. А я, кстати, склонен к философским размышлениям. И всегда делюсь собственными выводами со всеми желающими.

- Ах, Китик, ты так умен! - восхищенно пропела Васюша.

Я покосилась на нее: издевается, что ли? Но нет, похоже, подруга искренне пребывала в восторге от пафосной рыбины.

- Вот! - воскликнул Китик. - Меня все-таки ценят, пусть и не все. Но ничего, остальные еще поймут свою ошибку. Они поймут и придут ко мне просить, чтобы я просветил их и развеял тьму невежества огнем своей ясной мысли.

- Слушай, Китик, - осторожно спросила я, - а ты случаем сливовицу Милослава не употребляешь?

Васюша уставилась на меня с укором, а результат генетического эксперимента порядком стушевался.

- По праздникам, - наконец выдавил из себя он.

- Китик! - ахнула Васюша. - Как ты мог? И, главное, где взял?

-Как мог - как мог? А что, всем можно, а мне нельзя? Вы, значит, веселитесь, развлекаетесь, а меня обрекаете на серое беспросветное существование?

Он все повышал и повышал голос, а под конец и вовсе перешел на странно звучащее писклявое завывание.

- Хороший манипулятор, зараза хвостатая, - оценила я его попытку отвести внимание от вопроса подруги.

Но Васюша оказалась тоже не лыком шита.

- Чудо-Юдо-Рыба-Кит! - повысила она голос. - Отвечай немедленно, где взял сливовицу.

- Да какая разница, Васенька, - заюлил Китик. - Давно это было и неправда почти.

- Где - ты - взял - сливовицу? - с расстановкой повторила вопрос Васюша совсем уж ледяным тоном.

- Русалки угостили, - буркнул Китик, сдавая собутыльниц.

Моя соседка задохнулась от возмущения.

- Ну, Лилька, Лорка, доберусь я до вас! Мигом отучитесь мне несовершеннолетних спаивать!

- Эй! А чего это я несовершеннолетний? - обиделся раскрытый выпивоха. - Не малек, чай!

- Ага, скажи еще, что не икринка! - негодовала Васюша. - Лет тебе мало, да и документов нет. А опекун есть - я! Старшая, самим, между прочим, Горынычем присматривать за тобою приставлена.

Понимая, что сейчас подруга примется читать подопечному нудную нотацию, я поднялась и попятилась обратно к ограде.

- Эй, Лиска, ты куда? - сиреной взвыл Китик, понявший, что я бросаю его наедине с разгневанной Васюшей.

- Туда, - туманно ответила я. - Пора мне.

И перемахнула через ограду. Пожалуй, надо было возвращаться к Норушке. Если Горыныч сам и не успел обнаружить моего отсутствия, то вредная мышь точно меня заложит.

Едва увидев подопечную, я поняла смысл выражения "надуться, как мышь на крупу". В роли крупы, правда, выступала я, но выглядела Норушка впечатляюще, этакий свирепый грызун.

- Горыныч не проходил? - шепотом спросила я у нее.

Ответа меня не удостоили. Грозно раздувая усы, Мышка оскалила зубы.

- Послушай, ну не сердись, мне и правда отойти надо было. Хочешь, я тебе из столовой завтра кусок сыра стащу?

Мышиный нос заинтересованно дернулся. Окрыленная успехом, я продолжила:

- Понимаешь, меня подруга обещала с питомцем познакомить. С Китиком.

Меня прервал возмущенный писк.

- С Китиком? - Норушка верещала почти на грани ультразвука. - Ты бросила меня ради знакомства с этим нудным болталой?

То, что и мышь оказалась говорящей, меня уже не удивило ни капли. Раз уж попала я в сказку, знатно приложившись головой, то и правила здесь должны действовать сказочные, а значит, звери вполне себе могли обладать даром речи. Но питомицу следовало задобрить, иначе, как пить дать, заложит меня Горынычу.

- Я ведь не знала, что он такой зануда. Васюша сказала - любимец. Вот мне и стало любопытно. Я от него сразу же сбежала, как только смогла. Попить принести?

- И соломки свежей, - скомандовала Мышка. - И это... про сыр не забудь. Ты обещала.

- Да помню я, помню. Будешь себя хорошо вести, я тебя еще и орешками угощу.

- А шоколадкой? - вконец обнаглела Норушка.

- А не дают нам в столовой шоколадки.

Мышка смерила презрительным взглядом.

- Всему-то тебя учить надо. Значит, так: заводишь себе из местных парней ухажера, вот он и будет тебя конфетами снабжать.

В этот момент Мышка столь сильно наполнила мне Клару, что я не сдержалась и фыркнула от смеха. Хотя, назови кто Клару серой мышью, кровавая вендетта была бы гарантирована.

- Слушай, Мышка, - спросила я с опаской, - а ты, случаем, сливовицу не употребляешь?

- Нет, - покрутила носиком крохотная собеседница, - я больше по сладкому.

Ну что же, и то хлеб. А то мысль о пьяной мыши повергала меня в самый настоящий ужас.

Крошечка-Хаврошечка оказалась кругленькой невысокой женщиной средних лет с добрыми карими глазами.

- Как тебя зовут, детонька? - обратилась она ко мне.

- Василиса, - ответила я. - Противная.

Хаврошечка замахала руками.

- Глупое какое прозвание тебе Милослав Константинович придумал. Не в духе, наверное, был. Знаешь, - тут она понизила голос, - у него иной раз по утрам состояние слабое бывает, подташнивает и голова болит. Я уж Ягу просила-просила, чтобы она ему отварчик какой сварганила, да только так и не допросилась. Уперлась Яга, не желает болезного лечить. А он у меня банку с солеными огурчиками попросил, представляешь? Кабы был бабой, так я б подумала, что в тягости, но с мужиками такого ведь не происходит, верно?

Похоже, Хаврошечка действительно не знала, в каких случаях мужикам по утрам требуется рассольчик. В карих глазах плескалось беспокойство, но никак не насмешка.

- Нет, этакая напасть кастеляну уж точно не грозит, - с трудом сдерживая смех, ответила я.

- Так вот, детонька, тебя Милослав Константинович не со зла обозвал так, ты уж мне поверь. Он-то, небось, сам уж сто раз раскаяться успел, да только не изменишь ничего, потому как в документах все зафиксировано. А что написано пером, то топором, как известно, не вырубишь. Я-то к тебе как обращаться должна?

- Да как пожелаете, - пожала плечами я.

В конце концов, каждый из преподавателей сей Сказочной Академии уже успел придумать для меня прозвище на свой лад.

- Нет-нет, детонька, так негоже. Вот как подруженьки твои тебя кличут?

- Лиской.

- Лисочка, стало быть, - расцвела Хаврошенька. - Вот и ладненько.

Ну, Лисочка - так Лисочка, возражать не стану. Однако же как обращаться к самой Хаврошечке?

- Ой, а я-то тебе и не представилась, - спохватилась она. - Меня Хавроньей Лукьяновной кличут. Теперь, Лисонька, о моем предмете потолкуем. Знаешь, что самое важно в жизни каждой девушки?