Одна судьба (СИ) - Мэйз Евгения

— Не пойму куда они смотрят!

Кем бы не была эта “гнома”, но ее тут слушаются и не перечат. Она исчезает в соседнем помещении, требует достать пачку молока и подать ей кружку. Я слышу жужжание микроволновки, сигнал таймера и через мгновение держу в руках кружку теплого молока и огромный рогалик в другой.

— Ешь! Пей!

Я пью под ее пристальным взглядом. Никогда не была фанатом молока в прошлом, но кажется, что скоро мои привычки изменятся. Мне хорошо. Ощущения похожи на те, когда я цедила кровь через соломинку. У меня забирают булочку, прямо на моих глазах надрезают ее поперек, укладывают в нее несколько кусков жирной грудинки и протягивают мне обратно.

— Так должно быть каждый день. Только так! Чтобы дети не рождались дебилами, недоношенными и точно в срок!

Она качает головой. Выражение лица у нее такое, словно все эти дебилы, недоношенные и родившиеся раньше времени всё сплошь и рядом результат моего недоедания.

— Если бы это зависело от меня, — говорю я с набитым ртом. — Александра!

Светловолосая женщина прищуривается. Мне приходится повторить, но с менее набитым ртом.

— Спасибо.

— Ронда!

Ронда уступает в росте Борну, но в остальном такая же — мощная, громкая и кажется, что неповоротливая, но правильнее будет сказать размашистая. Я хочу еще молока и прошу ее налить мне еще.

— Никто не станет делать для меня какие-то особенные условия.

Я смотрю на протянутое мне молоко и чувствую, что вслед за “хорошо” пришел черед дурно. Я сначала не обратила на это внимание, выпила залпом, а теперь смотрю на стакан и не понимаю почему напиток розовый. Мозг давно решил эту загадку. Сознанию осталось принять его.

— Да-да, — бурчит женщина, разглядывая меня с самым мрачным выражением лица. — Там правда так херово?

Я жму плечами. Она первая из “гражданских” кто спросил меня об этом. Я продолжаю держать молоко, стараясь не смотреть на него и в какой-то момент просто поднести ко рту, сделать глоток, выпить залпом.

— Как в безумном Максе, но только без Мэла Гибсона и вечного блуждания по дорогам.

— Мэл был хорош, — мечтательно тянет Ронда. — Пока был молод, но сейчас уже не то. Обвислый зад не красит никого.

Она смеется всем телом, хватая себя под грудью. Мне грустно — морщинистому заду удалось спастись и плевать он хотел на все свои дома и яхты оставленные им в Лос-Анджелесе.

“Да, ладно бы вещи! У него там были друзья!”

Ронда спрашивает про Нью-Йорк, про кафешки, столовые и рестораны в которых была когда-то. Она называет имена поваров, но я качаю головой — имена мне не говорят ни о чем, среди моих знакомых не было тех кто умел варить потрясающие в своей прозрачности бульоны и супы.

— Приходи вечером, — она вручает мне еще один сэндвич. — Вот как сейчас.

— Спасибо!

Я обнимаю ее. Она милая и веселая, несмотря на свои грубоватые манеры.

— Приходи завтра!

Понимаю почему эта женщина прониклась ко мне симпатией — это дело одной пары лживых глаз(все они такие, эти вампиры), но все равно жутко благодарна ей, за убежище, например, и заботу.

Я возвращаюсь в каюту, ощущая себя пьяной от настигшего чувства сытости. Круассан с ветчиной я слопала пока шла обратно и совершенно не стыжусь этого.

— Куда ты пропала? — Свешивается сверху Паоло.

Я жму плечами, заваливаясь на кровать.

— Ела! А теперь спать!

— Что произошло вчера?

Алекс отпускает руку с зажатыми в ней витаминами. Она не понимает о чем ей толкует Хогарт. Она рассказала ему обо всем еще накануне, а повторяться… Нет-нет, ей этого совсем не хочется, но видимо придется, в помещении становится тесно от прибывшего народу. Все сплошь и рядом “чины”, старые, умудренные опытом, морщинистые, с каменными лицами. Они похожи на Борна. Брови и те седые, кустистые. Однако самого майора не видно.

— Я уже рассказала вам все.

— Вы рассказали им неправду!

Алекс смотрит на нашивки, крылья, погоны и ничего не понимает в этом. Они что, только сегодня новости посмотрели?

— О вас теперь не знает только ленивый! Слепой, глухой и немой!

— То есть где-нибудь в Африке или в Антарктиде, — говорит она себе под нос, отправляя в рот первую пилюлю.

Секундное молчание. Алекс становится неуютно под взглядами всех собравшихся, что дружно посмотрели на нее, стоило ей произнести все это.

— Эти твари! Они раздирают нас по кусочкам! Ваши фотографии везде! На всех каналах!

Уши закладывает от их криков.

— Вы мне ставите это в вину? Мне?

Алекс сжимает таблетки в ладони. Они стали влажными от волнения. Еще немножко и ее свободе может прийти конец. Но это собрание гомонящих клуш не длится долго — еще минута и все прекращается. Они как-то почти синхронно, говорят “кхм”!

— Что с нее взять?!

Вид у них как будто бы обескураженный и виноватый.

— В самом деле.

У нее кружится голова. Теперь Алекс одна. Она даже щиплет себя за руку, проверяя, а не спит ли она.

— Что вы будете делать там?

Алекс не понимает о чем он. Вопрос внезапно появившегося Хогарта поражает ее до глубины души, но не так как этот несанкционированный митинг.

— Это что такое было?

— Генералы.

— Эмоциональные, если не сказать, что злые от того, что кто-то… Гм…

Ей не нужно верить этому человеку, но тут кажется, что он забылся и наговорил лишнего. У него выходит это очень правдоподобно, с эмоциями, выражением глаз, морщинками и микро жестами. Кажется, что он был настоящим сейчас.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Вы это серьезно? — она понимает, что “да”, потому что Хогарт молчит и ждет ответа. — Пора бы уже привыкнуть к сумасшествию этого мира, но я еще удивляюсь.

— Вас там никто не ждет. Ни друзей, ни знакомых, ни контактов…

Она допивает таблетки, отправляя их одну за другой в рот.

— Именно поэтому мне нужно остаться вот там?

Она показывает на свою палату. В ней горит свет и царит порядок.

— Согласиться быть лабораторной крысой? Я ведь именно за этим переплыла четверть мира.

— А для чего? Там вы были свободнее.

Алекс не верит, что произносит это. Если там такой курорт, то почему?..

“Черт! Он опять за свое!”

— Я хочу вернуть свою жизнь. Назад. Она мне нравилась.

— Вам будет тяжелее чем там. Теперь тем более. Мир стал другим.

Он ребенка имеет ввиду? Или, изменившиеся законы? Или, то, что у нее нет денег?

— Я уверена, что справлюсь.

— У вас нет ни родных, ни друзей, ни знакомых. Мы проверяли.

Она поднимается из-за стола.

— Хватит раскачивать мою решительность! Я не понимаю, зачем вы пытаетесь лишить меня оптимизма и веры в будущее. Почему вы пытаетесь убедить меня в этом? Хотя, еще только вчера вы и этот ваш майор трясли и убеждали меня, что я останусь здесь навсегда.

“Он где-то здесь! Он не оставил нас!”

У нее появилась надежда, а присутствие Рафа так и вовсе придало сил.

— Это было вчера, — отвечает он, забросив ногу на ногу. — Сегодня, вы и сами видели…

Он вновь замолкает, кажется, что обрывает себя на полуслове. Хогарт смеживает веки и смотрит так на нее в течение нескольких секунд.

— Как вам это удается?

За стеклом медицинского блока ей машет рукой Джина. Нет, она строит Алекс рожицы. Кажется, что не все так плохо, если смотреть на веселящуюся девушку. Общение с людьми перестало придавать ее ситуации привкус безнадежности.

— Вы опять?.. Нет у меня никаких сообщников.

Он протягивает ей планшет и оглядывается. Джина успевает юркнуть за угол. Алекс прыскает со смеху, у Хогарта озадаченный вид. Алекс листает галерею с фотографиями, рассматривая себя во всевозможных ракурсах на каком-то ни о чем не говорящем ей ресурсе. Вот она в столовой ковыряется в тарелке с едой, вот подпирает подбородок ручкой швабры, задумавшись о чем-то, вот идет рассматривая вывески улиц, а вот видео, где она бежит по палубе. У нее даже дух захватывает, как круто это выглядит со стороны. Закрепленные истребители, небольшие машинки, которые тоже привязаны к борту, люди в камуфляже, в касках неонового цвета и наушниках и она в одной лишь майке и брюках.