Дмитрий Воронин - Противостояние

Альта еле передвигала ноги. Больше всего ей хотелось лечь и уснуть, но делать этого сейчас не следовало. Нужно было срочно раздобыть еды. Она понимала, что не сможет прятаться в лабиринте вечно, но ведь и гуранцы… а ведь это были именно гуранцы, ни одна банда простых разбойников не рискнет покуситься на Орден, ибо гнев Несущих Свет будет страшен. Да и никогда грабители не собирались столь большим отрядом. Это были захватчики, имперские солдаты… и вряд ли они пришли сюда надолго. Уйдут… и тогда она сможет выбраться из своего убежища. Если только будет еще жива.

Она принюхалась… в иное время и не услышала бы этого запаха, но сейчас голод обострил все чувства, а сквозь камни явно просачивался аромат жарящегося мяса. Значит, тут, за стеной, кухня. Здесь глазок был пониже, и, встав на цыпочки, девочка дотянулась до отверстия.

На кухне работали трое. Двое рубили остро отточенными тесаками мясо, третий швырял ломти на стоящие в ряд раскаленные сковороды. Быть может, с точки зрения гурмана эти пригоревшие куски свинины нельзя было счесть изысканным блюдом, но изголодавшаяся Альта чуть было не захлебнулась слюной. Похоже, и солдаты были того же мнения – один из рубщиков отложил тесак, выхватил из большой миски, наполненной жареным мясом, солидный ломоть и, обжигаясь, запустил в него зубы.

– Ну как? – поинтересовался тот, что стоял у плиты.

– Ты волшебник, – промычал его товарищ, не переставая, давясь, глотать горячее мясо. – Клянусь, ничего вкуснее в жизни не ел…

– Ха… еще пяток дней на солонине и сухарях, и тебе понравилась бы даже жареная подметка моего сапога, – оскалился повар.

Его собеседник еще раз глотнул, склонил голову набок, словно размышляя, затем отрицательно покачал головой.

– Нет… твои сапоги жрать не стану. У тебя ноги воняют.

Все трое захохотали, словно прозвучало что-то донельзя смешное.

Гуранский язык Альта знала – не слишком хорошо, но вполне достаточно, чтобы понять, о чем идет речь. В школе преподавание языков было поставлено неплохо – по крайней мере так было раньше, когда школой руководила Лейра Лон. И Альта усвоила достаточно много – могла объясниться и по-гурански, и по-индарски, и даже на языке Древних. Тех, кто еще мог изъясняться на наречии, существовавшем до Разлома, было немного, и мало кто из молодых проявлял усердие в изучении мертвого языка. Альта – учила, учила со всем прилежанием, впитывала знания как губка – и эти, и любые другие. Это было все, что ей оставалось… если уж светлый Эмиал не дал ей достаточно таланта, то взамен наградил прекрасной памятью, и не воспользоваться этим подарком означало как минимум погрешить против Его помыслов.

Девочка надеялась услышать что-нибудь полезное – например, когда гуранцы уберутся из школы или остался ли хоть кто-нибудь в живых. Но надежды не оправдались – трое на кухне продолжали тешить себя плоскими шутками, сопровождая каждую взрывами хохота. Повар так зашелся смехом, что даже уронил кусок мяса… недостатка в продуктах явно не было, он просто фыркнул недовольно, ногой отпихнул ломоть в угол и подошел к товарищам.

– Понесли?

– Да уж, ребята заждались.

– А Улонг и Шелг уже не попробуют свининки… – вздохнул повар. – Жаль, хорошие парни были.

– Да уж… я сам прибивал руки этой подлой твари к воротам.

– Скольких мы потеряли? Семерых?

– Десятерых. Двоих сожгли орденские ведьмы в том большом доме, что слева от ворот. Еще одного – старуха… ну, там, где много этих… книг…

– Это называется библиотека, тупица, – хмыкнул повар. – Ее, конечно, прирезали?

– А как же… – осклабился обжора и, жуя, пояснил: – Ее как раз Улонг и… того… а потом его… тоже…

Девочка до боли закусила губу, чувствуя, как бегут по щекам ручейки слез. Значит, старую Луму убили… такую добрую, такую ласковую. Теперь она точно знает, что ее наставницы больше нет.

Солдаты вышли, весело гогоча, волоча миски, наполненные благоухающим мясом. Вряд ли они будут долго помнить гибель товарищей… что поделать, война. Здесь каждый может умереть, такова судьба, а дело выживших – жить дальше. Если удастся – отомстить, не удастся – просто выжить. Вдоволь награбить, вернуться домой с инталийским золотом, повезет – и с пригоршней блестящих камушков. Здесь, в этом старом замке, ценностей нашлось не так уж и много – немного золота, серебра. Очень много книг. Книги жечь сотник запретил, приказал аккуратно завернуть в ткань и погрузить на телеги. Видать, решил отправить в Империю… только как? Не через горные же перевалы.

Хлопнула дверь. Альта уже не могла сдерживаться… она коснулась скрытого рычага, и часть стены откатилась в сторону. Девочка бросилась на кухню, хватая все, что попадалось под руку. Кусок сыра, хлеб, глиняную бутыль, в которой плескалось что-то жидкое… тут же споткнулась, упала, еда выпала и покатилась по полу, бутыль разбилась вдребезги. Девочка вскрикнула – больше от испуга, чем от боли.

– Что тут такое? – Дверь приоткрылась, в щели появилась голова давешнего повара. – Ах ты…

Договорить он не успел. Сама не своя от страха, толком не соображая, что делает, Альта выбросила в сторону солдата обе руки. Губы сами собой шепнули нужное слово, и две прозрачные льдинки устремились к цели. Одна расколола толстую доску двери, вторая… вторая вошла солдату точно в глаз. Тот рухнул лицом вперед…

Уже не думая о столь необходимой еде, Альта бросилась к спасительной тьме тайного хода – но поздно: в дверном проеме появился широкоплечий мужчина. Альта швырнула ледяную стрелу, но ледышка лишь разлетелась брызгами, встретившись с кольчугой, заставив имперца чуть пошатнуться. Единственная польза от этой жалкой попытки была в том, что нож, который метнул воин, ударил девочку не лезвием, а рукоятью. Альта рухнула на пол, в кровь рассадив колено… но боль от ссадины ощутила позже… много позже…

Солдаты вытащили бесчувственную девочку и тело убитого ею солдата во двор. Кто-то бережно, чтобы не повредить ненароком, снял с ее шеи подвеску, подарок Святителя, польстившись не столько на дешевый камешек, сколько на серебряную вязь нитей и тонкой работы цепочку. Счастье Альты, что она была без сознания, иначе девочка могла сойти с ума от отвратительного зрелища – сразу за воротами грудой лежали тела. Там были и те, кого она знала лишь в лицо, и те, кого могла бы назвать друзьями или подругами. Воины в кольчугах – те, что несли стражу, и другие – в одной лишь залитой кровью инталийской форме. Пожилые женщины – из тех, что работали на кухне. Несколько пожилых мужчин в простой крестьянской одежде, на беду свою оказавшихся в школе в день нападения. Но большинство трупов принадлежало детям. Мальчишкам и девчонкам, которые еще не умели оказать врагу сопротивления, но в будущем могли стать опытными волшебниками. Гуранцы постарались, чтобы будущего у этих детей не стало.