Эд Гринвуд - Земля Без Короля

Волшебница протягивала руку к Камню Войны. Ее пальцы проходили сквозь него, как будто это был всего лишь мираж. Дваер горел слабым пульсирующим светом, и каждая следующая вспышка была слабее предыдущей, а сам Камень терял материальность, становился призрачным и прозрачным…

— Что происходит? — рявкнул Краер, выхватывая кинжал, — Эмбра?!

— Он уходит, — медленно произнесла Владычица Самоцветов. — Письмена предсказывали, что это произойдет, если его используют таким образом. Перемещается в какое-то иное место.

— Письмена? Какие письмена? — Казалось, что квартирмейстер внезапно пришел в бешенство, — Похоже, что всем, кроме меня, известны все тайны Аглирты!

Когда Камень Войны полностью исчез, Хоукрил положил свою огромную руку на плечо друга. Мужчины смотрели на Камень Жизни, а Эмбра прижимала его к груди обеими руками, как будто боялась лишиться заодно и его.

— Каждому порой приходится испытывать такое, Длиннопалый, — грубо сказал латник, — Сейчас мы должны встать и идти. Прямо сейчас, не мешкая. Неподалеку отсюда есть король, который ждет нас. Подумай об этом! Не каждому жителю Аглирты удается первым пожелать доброго утра королю, проспавшему тысячу лет!

Краер, моргая, уставился на него. Его лицо вдруг обрело непривычно смущенное выражение.

— Ты что, хочешь сказать, что я должен предстать перед ним?

— Я просто подумал, что ты не захочешь упустить случай как следует потрясти его карманы и кошелек, — сухо ответил Хоукрил. — Не забывай, что ты — квартирмейстер, интендант… и к тому же самый отчаянный из нас двоих!

И на сей раз — пожалуй, впервые за всю свою богатую событиями жизнь — Краер Делнбон не смог найти ответа.

Раурдро Мустатен всегда не слишком жаловал этот болотистый клочок в нижней части своего приречного пастбища. Он никак не мог понять, почему там всегда так сыро, хотя река протекает вдоль дальней стороны поля, при том что там не росло никаких деревьев, корни которых могли бы удерживать влагу. Вот и сейчас на лице у него было мрачное выражение, потому что он точно знал, что совершенно зря возится там, подрубая широкой мотыгой корни разросшихся, несъедобных для скотины сорняков.

И вдруг он изумленно выпятил глаза: в воздухе прямо перед ним с беззвучной короткой вспышкой возник камень величиной с кулак и с громким «плоп» упал в грязь рядом с мотыгой.

Раурдро набрался мужества, нагнулся и взял камень, чтобы швырнуть его в кучу других камней, находившуюся — ему не нужно было оглядываться — у него за левым плечом. Взглянув в небо, он не увидел никакой игривой птицы или еще какой-нибудь летучей твари, которая могла бы уронить или бросить свою ношу. Поэтому он недоверчиво уставился на камень, который держал в руке.

Странно теплый камень, казалось, покалывал ладонь невидимыми иголочками, словно был живым и вибрировал от переполнявшей его энергии. Удивленный фермер нахмурился; что-то подсказывало ему, что хорошо бы поскорее бросить его куда-нибудь, да подальше, пока…

Воздух за его спиной замерцал, уплотнился, и на лугу появилась одетая в темно-вишневую мантию женщина с лицом, покрытым серой чешуей. Ее раздвоенный язык быстро трепетал в воздухе, а руки она выставила перед собой, нацелив их в спину фермера.

Услышав громкое шипение внезапно материализовавшегося видения, Раурдро обернулся, и как раз в этот момент змея, взметнувшаяся с левой руки жрицы, широко разинув пасть, вонзила ему в нос и щеку ядовитые зубы. Вторая змея резко извернулась и укусила несчастного крестьянина за запястье руки, державшей странный камень.

И когда Раурдро захрипел, почувствовав, что его тело начало цепенеть, и сделал шаг назад — последний шаг в его жизни, — жрица с быстротой нападающей змеи выхватила Камень Войны из его руки.

— Прош-ш-шу принять благодарнос-с-сть, мертвец-с-с, — прошипела она, снова окутываясь в мерцающее марево. Ее змеи торопливо метнулись в светящееся облако, чтобы не остаться в чужом неприветливом месте.

Неведомо откуда сорвался холодный ветер, пронесся по пастбищу, расположенному в дальнем углу баронства Орнентар, и растрепал волосы некстати взявшегося за работу фермера, который лежал на спине с посиневшим лицом и пеной на губах и смотрел неподвижными глазами в синее безоблачное небо.

Эпилог

СОЛНЕЧНЫЙ СВЕТ играл на плаще, на котором сияло свое собственное маленькое солнце — символ пробудившегося ото сна короля Аглирты. Владелец плаща, стоя на земле, оказался бы шести футов ростом. А сейчас он сидел в седле почти на такой же высоте; лошадь его могла считаться самой крупной и великолепной из всех, которые появлялись на кладбище на протяжении многих столетий. На голове у всадника была шляпа с большим плюмажем, на руках — боевые перчатки, столь же тяжелые и внушительные, как у любого барона-вояки, а на лице — подобающее сану холодное выражение. Только глаза выдавали нарастающий гнев. Они горели словно два крошечных солнца, присоединившиеся к состязанию между настоящим и вышитым ярким золотом светилами.

— Никому не подобает, — строго сказал сидевший на лошади герольд, — игнорировать призыв Пробужденного короля Аглирты.

Старик, стоявший перед входом в Дом Безмолвия, прищурившись, глянул на гонца.

— Я не игнорирую его. Я его не принимаю. — Он отвернулся было от своего собеседника, но передумал, посмотрел ему в глаза и добавил: — Вы, наверно, еще слишком молоды для того, чтобы правильно истолковать различие.

Он снова отвернулся и добавил, не глядя на королевского посланца:

— У вас на плаще справа дыра. Вы этого не замечали?

Лицо герольда пошло алыми пятнами.

— Я… э-э-э… господин! Почтенный Сараспер! Король призывает вас к своему двору!

Старик снова повернулся к нему, уже с более суровым выражением лица.

— Может быть, я стар, но пока еще, спасибо Троим, не оглох. Я и в первый раз ясно слышал ваши слова, и теперь тоже слышу. Вы сделали свое дело и получили мое позволение отбыть. Или вы слишком молоды и для того, чтобы понимать намеки?

Воздух перед Сараспером замерцал, преградив старику путь назад в Дом Безмолвия. Пустота расцвела мириадами мигающих огней, рассыпающихся и гаснущих наподобие крошечных падающих звезд; эти огни постепенно складывались в высокую стройную фигуру, облаченную в черное, — появились плечи с большими буфами, бесчисленное множество оправленных в серебро драгоценных камней, и…

Герольд с разинутым рот застыл, сидя в седле, а перед старым целителем появилась собственной персоной чуть заметно улыбающаяся Владычица Самоцветов. Она взглянула на герольда, улыбнулась ему чуть пошире, а затем жестом указала на ту дорогу, по которой он прибыл.