Джудит Тарр - Жребий принцессы

Севайин резко выпрямилась. И это все, что ей может сказать тот единственный в мире человек, в котором она рассчитывала найти понимание? Ее мать, которая предвидела все это и подготовила ее к этому? Но которая не смогла принять это полностью.

— Ты поставила всю армию с ног на голову, — сказала Элиан. — Ты показала им, ради чего на самом деле они проливали кровь. Ты поразила своего отца и до самого основания потрясла все, что он сделал. Ты довольна?

— А ты? — огрызнулась Севайин. — Ведь ты видела все, что видела я. И что ты сделала, чтобы остановить меня? Разве ты попыталась хотя бы замедлить развитие событий? — Тогда мне следовало бы задушить тебя в колыбели. Севайин начала дрожать.

— Остальные мирятся с тем, что не в силах изменить. Ты не хочешь мириться с этим. Почему? Разве для тебя имеет значение, хожу я как мужчина или как женщина? Или ты боишься, что я стану твоей соперницей?

Элиан отвесила ей звонкую оплеуху. Севайин не уклонилась от удара и не ударила в ответ.

— О, великолепно, мама? Когда ты не можешь ответить, ты всегда бьешь. Я предала тебя, верно? — Ты предала своего отца.

— Об этом не тебе судить, — сказала Севайин. — Но я предала и тебя. Ты любила облик, который я когда-то носила, и ненавидишь меня за то, что я отказалась от него. — Я никогда не смогу ненавидеть тебя. — Тогда это презрение. Отвращение. Возмущение.

— Нет, это печаль. — Элиан заплакала. Это было душераздирающее зрелище: ее лицо застыло, слезы безудержно текли по щекам. — Должно быть, ты ужасно страдала. То, что тебе пришлось отказаться… от… всего…

— От чего бы я ни отказалась, я получила свою награду. Я получила моего принца, мама. Я получила моего сына. Ко мне вернулась моя сила, и теперь она становится еще сильнее, чем прежде.

— Но какой ценой и какой болью тебе это досталось, — сказала Элиан.

Севайин уже вполне превратилась в женщину и почти стала матерью. Но она оказалась не в состоянии понять эту женщину — свою мать. Элиан рассмеялась сквозь слезы.

— Это великая тайна, дитя мое. Женщины не понимают друг друга. Я была уверена, что смогу справиться с собой, когда это случится и если случится. А потом я увидела тебя, и это было невыносимо. — Она прижала руки к животу. — Не так давно я сильно болела. Я потеряла ребенка. Твою сестру.

Севайин покачнулась, почувствовав боль матери. Протянула к ней руки, чтобы облегчить ее страдания, чтобы горевать вместе с ней.

Элиан уклонилась от ее объятий.

— Она не должна была родиться. Мы с твоим отцом знали об этом, но дерзнули познать радость. Мы надеялись, что нам удастся как-нибудь справиться с этим, удастся победить. Мы думали, что ты излечишься и мы будем жить в мире вместе с нашим сыном и дочерью. И тогда, — продолжала Элиан, — пришла боль. Что бы мы ни делали, она не прекращалась. Это было самой ужасной мукой, какую я только познала. Мне казалось, что от меня отрывают мою собственную плоть.

Севайин опустилась на пол, прикрывая руками свою плоть, своего ребенка, который должен был родиться, увидеть свет и жить.

— Бог взял ее, — сказала Элиан. — И маги. Я знала, Саревадин. Я знала, что они рождают тебя. Завладевают моей силой. Отнимают неродившегося ребенка, чтобы изменить ребенка, которого я уже родила, отнимают с божественным бесчувствием. Это было невыразимо ужасно.

Севайин содрогнулась. Если бы она умерла, когда маги творили над ней свое колдовство, ее сестра осталась бы жива, выросла и превратилась в женщину. Хирел пережил бы войну; ждал бы и горевал, быть может, находясь в заточении. Но в конце концов он все-таки получил бы свою Солнцерожденную королеву.

— Аварьян, — сказала Севайин. — Нет никакого Аварьяна. Есть только Уварра. — Она подняла голову. Мать смотрела на нее без жалости. — Неудивительно, что ты ненавидишь меня.

— Я уже сказала тебе, что это не так. — Элиан села рядом с дочерью, но не очень близко. — Ты не знала, что делаешь. Тебе хотелось спасти всех нас. Ты заплатила цену даже более высокую, чем я, и перенесла боль сильнее моей. Я никогда не переставала любить тебя. Я пытаюсь простить тебя. Севайин прерывисто вздохнула.

— Я не нуждаюсь в твоем прощении. Мне необходимо твое одобрение. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной, когда я предстану перед Керуварионом.

Она посмотрела на Элиан и поняла, что просит слишком многого. Императрице стоило огромных усилий прийти сюда, встретиться с дочерью один на один и сказать правду. Вряд ли она сможет дать больше этого.

Севайин поникла головой, сокрушенная своим поражением, и не видела способа изменить ситуацию.

— Не знаю, смогу ли я одобрить твой поступок, — сказала Элиан, — но стоять рядом с тобой я буду.

Севайин полупривстала от удивления. Элиан удержала ее и вновь усадила. Легкое прикосновение принесло ей боль. Горькую, но целительную боль.

Императрица порывисто обняла ее. Обе они дрожали, измученные пережитым. — Пойдем, — сказала Элиан. — Твой народ ждет тебя.

Севайин не вышла к своему народу обнаженной, но она предстала перед ним как женщина, как жрица и как королева.

Для этого ей понадобилась вся ее гордость. И не справилась бы с задачей, не призови она на помощь самообладание.

Наиболее тяжелое испытание ей пришлось пережить вовсе не из-за простых людей. Им нужно было лишь посмотреть на нее, убедиться, что она здорова и сильна, что ее жертва стала ее победой. Севайин знала, как сделать их своими приверженцами.

Но лордам было недостаточно выслушать ее и принять ее условия. Снова повторился прежний безрезультатный спор. Лорды и капитаны Керувариона не желали становиться союзниками Асаниана. Они не хотели подчиняться асанианскому принцу. Они отказывались признать законность брачного союза без брачного договора и свидетелей.

Это переполнило чашу ее терпения. Севайин не кинулась на идиота, сказавшего такую глупость: побоялась, что убьет его. Она просто поднялась со своего сиденья, установленного перед шатром ее отца, улыбнулась, оскалив зубы, и очень тихо спросила:

— Вы называете моего ребенка незаконнорожденным? Она не обратила внимания на нестройные отрицания из толпы. Поведение простолюдинов поддавалось логическому объяснению. Если они ненавидели, то на это была какая-то причина. Лорды же напоминали сенелей-жеребцов. Они бросали вызов и дрались, фыркали и бодали рогами воздух, громко кричали при малейшем намеке на угрозу.

От изумления лорды тут же замолчали. Некоторые из них казались испуганными и, возможно, действительно испытывали страх.

— Я выслушала вас, — сказала Севайин. — Я услышала все, что мне нужно было услышать. Это ничего не меняет. Я выбрала в мужья Высокого принца Асаниана. Отказываясь от него, вы отказываетесь и от меня. — Она взглянула на своего отца. — Ну что же, зверь станцевал перед твоим народом. Хорош ли был танец? Понравился ли он тебе? Должен ли бедный зверь теперь вернуться в свою клетку, или ему позволят воссоединиться с супругом?