Криптонов Василий - По ту сторону Алой Реки

— Сострой рожу еще разок, — попросил Сардат.

И скорчила гримаску, немного подпорченную слезами. Сардат закрыл глаза. И оттащила его в сани, завернула в оставшиеся тряпки.

— Идем? — спросил Левмир.

— Да.

Вместе держась за веревку, потащили отяжелевшие сани.

Летели мгновения, превращаясь в века. Шаг за шагом, дальше и дальше. Левмир упал на исходе пятого тысячелетия. И застонала, но остановилась лишь затем, чтобы переложить его в сани. Укутала, как и Сардата, пошла дальше.

Когда в человеческом теле не осталось сил, она остановила сердце. Стало немного легче идти, но горло сдавила жажда. Сквозь вой ветра и скрип полозьев И слышала биение двух сердец. Они еще живы, надежда еще есть.

Прошла еще тысяча лет, а потом как-то вдруг минул миллион. Одно из сердец начало слабеть. И подготовила себя к этому за три века.

Она склонилась над Сардатом, размотала дерюгу. Парень казался мертвым.

— Прости меня, — шепнула И.

Клыки вонзились в шею. Только-только утолив жажду, И отпрянула от Сардата. Полоснула по руке ножом, и в приоткрытые губы влилось немного крови. Снова укутала названного брата, а теперь сына, и подняла взгляд. На мгновение ее будто парализовало. Вдалеке возвышался холм, с которого на нее кто-то смотрел. Две черные фигуры посреди белого безумия. Вампиры. Она почувствовала, что это — вампиры. Даже здесь не оставят в покое.

Позабыв все человеческое, И закричала на них, как дикий зверь. Пусть знают, что она еще может драться. Пусть бегут, пока могут.

В кладовой не осталось почти ничего. Арека не знала, из каких тайных запасов она все еще получает завтраки, обеды и ужины. Знала лишь, что за последние недели исхудала так, что красное платье болталось на ней, как на доске. Сейчас Арека несла большой сверток к бараку — обед и ужин. Желудок сводило от боли, рот переполняла слюна. Лето бушевало в полном расцвете, но голод по-прежнему терзал Кармаигс.

Завернув за угол, девушка остановилась. Перед бараком толпились люди, ржали кони. Горело несколько факелов, и Арека заметила, что здесь лишь женщины и дети. Они молчали, затравленно озираясь.

Мимо пробежал Лэквир с тетрадкой. Арека спрятала сверток за спину, но распорядитель даже не заметил ее, торопясь к новоприбывшим.

— Кто такие? — закричал издалека. — Откуда?

От толпы отделился баронет.

— Шли с севера, — отчитался он. — Мы нашли их в лесу, думали, что партизане, но тут одни бабы. Говорят, из старательского поселка у самых гор.

Лэквир присвистнул.

— А нашли где?

— У границы графства. Куда шли — сами не знали. С собой ничего нет, только кони.

— И то прекрасно. Старых — на мясо, остальных — на выпас. Найди кого-нибудь из людей, кто понимает в лошадях, будет отвечать. Эти твари должны жить и давать потомство.

— Я что — конюх? — заартачился баронет.

— К сожалению — нет, — съязвил Лэквир. — Потому и говорю — найди конюха!

Отослав баронета взмахом руки, он приблизился к новоприбывшим.

— Слушайте меня внимательно, — сказал он. — Пока вы поселитесь в этом бараке. Утром я доложу королю, и он решит, где вас оставить. Там, внутри, узнаете все, что нужно. От вас требуется сидеть молча и ждать жратву. Когда скажут — работать. На этом пока все. Спокойной ночи.

Лэквир ушел, Арека шагнула к толпе. Нужно как-то обойти их, чтобы достичь нужного окна. Арека чувствовала на себе любопытные взгляды грязных оборванных женщин.

— Ишь, красавица какая. — Тихий голос из толпы. — И мы такими будем?

Стиснув зубы, Арека принялась проталкиваться через стайку детей. Те о чем-то говорили. Арека не прислушивалась, но вдруг одно слово заставило ее замереть. Кто отчетливо произнес: «Левмир».

— Что? — Она развернулась, ища взглядом того, кто это сказал. Дети сбились в кучку, глядя на нее настороженными взглядами.

— Левмир? Вы знаете Левмира? — Руки затряслись, голос срывался.

Дети молчали.

— Пожалуйста, — взмолилась Арека. — Мне очень нужно его найти!

— Не нужно, — был ответ.

С колотящимся сердцем Арека провожала взглядом хранящих тайну детей. Один за другим, они скрывались в тускло освещенном бараке. Когда дверь закрылась, Арека перевела дыхание. По-крайней мере, он, наверное, жив. Об этом можно подумать после, а сейчас нужно встретиться со служанкой.

— Акра! — шепотом позвала у окна Арека. — Я здесь!

Сначала было тихо, потом из окна высунулась голова. Мужская.

— Чего тебе? — спросил грубый голос.

— Я пришла к Акре, — пролепетала Арека.

— Она умерла.

Девушка села на землю. Ноги просто отказались дальше держать.

— Как?

— Как все. А ты еду детям принесла? Давай мне, я передам!

Арека протянула сверток, и мужчина тут же исчез. В бараке началось оживление. Арека отошла к башне. Прислонившись к холодной каменной стене, она закрыла глаза. Акра мертва. Гордая, сильная, добрая женщина — вдруг ее не стало. С каждым мигом все острее становилось одиночество. Арека поняла, что рядом не осталось никого. Разве что господин.

В темноте перед закрытыми глазами вспыхнули два изумруда. Принцесса Ирабиль издевательски улыбалась.

— Из-за тебя все, тварь, — прошипела Арека, стараясь ненавистью заглушить боль. — Из-за тебя, чудовище!

Кулак ударился в стену, из разбитых костяшек потекла кровь, но тут же свернулась. Тело Ареки, переполненное ядом господина, мгновенно затягивало раны.

Больше она не оглядывалась. Все силы уходили на то, чтобы продолжать рваться навстречу ветру. Глаза слепо смотрели вперед, а слух ловил биение сердца — теперь лишь одного, но самого важного, самого любимого сердца. Спокойные, размеренные удары участились. Все быстрее и одновременно слабее. Бросив веревку, И повернулась к саням. С губ сорвался крик.

Сардат склонился над Левмиром.

Сардат пил кровь.

И прыгнула на него, схватила за плечи. Покатились по снегу с диким рычанием. Рука Сардата прижала девочку к твердому насту. На нее уставились красные глаза.

— Что ты со мной сделала? — взвыл Сардат.

— Я спасла тебя, дурак! — шипела И, пытаясь вырваться. Сил не хватало. Она все вложила в этот путь, и теперь едва шевелилась. Организм Сардата стремительно менялся, пережигая сам себя, и отсюда бралась энергия.

— Я с ума сойду от этой жажды! — заорал он, стискивая руку на горле. И поморщилась. Воздух ей требовался лишь для того чтобы говорить. Собравшись с силами, она вытолкнула последний:

— Прошу, терпи!

Сардат расхохотался. В смехе столько же безумия, сколько отчаяния.