Роберт Сальваторе - Компаньоны

Но теперь он знал, что существуют и другие дороги, которые тоже манили его. «Ухмыляющиеся пони» ехали по Торговому пути, и Доннола возглавляла Морада Тополино далеко на востоке, и в обоих местах его примут с распростертыми объятиями. Конечно, он не забыл своих старинных друзей, но Реджис понимал, что у него есть выбор.

Темнота застала спутников у подножия Пирамиды Кельвина. Там они помедлили, глядя на знакомые тропинки из давным-давно прожитой жизни. Кэтти-бри поднималась на гору прошлым летом, просто чтобы убедиться, что Подъем Бренора по-прежнему доступен, но лишь однажды, и недолго, и не до самой вершины.

Она не смогла заставить себя завершить задуманное, откладывая настоящий подъем для этой ночи.

Кэтти-бри взяла Реджиса за руку и легонько сжала ее.

— Ну что ж, пойдем, — сказала она.

— Узнаем, сбудутся ли наши надежды, — отозвался Реджис. — А если нет...

Подруга крепче сжала его руку и глянула на него, и печаль на ее лице заставила его умолкнуть. Теперь, когда Реджис познал любовь, он куда лучше понимал, что объединяло Кэтти-бри и Дзирта. Каких бы опасений ни был полон хафлинг, он знал, что эта любящая женщина рядом с ним рискует потерять куда больше. Реджис в ответ тоже сжал ее руку и повел наверх по склону горы, к тому особому месту, которое называлось Подъемом Бренора, — нижнему северному пику, голой скале, достающей, казалось, до самого ночного неба и плывущей среди звезд.

***

Нетерпение завладело Бренором при виде света факела, и он как мог быстро устремился туда, надеясь, ожидая увидеть Кэтти-бри, а может, даже Дзирта и Реджиса рядом с ней. В конце концов, кто еще мог оказаться на склоне Пирамиды Кельвина в ночную темень в такое время года?

Его надежды разлетелись в прах при виде группы, и он замедлил шаг и стал передвигаться крадучись, не понимая, что происходит и что за неприятная троица стоит на поляне перед ним.

— Ну, он же следопыт, и весьма ловкий, — услышал он голос дворфа, притом дворфа-женщины. Он заметил, кто это сказал. Он не узнал ее, и она не походила на женщину из клана Боевого Топора.

«Особенно учитывая, с кем она водит компанию», — подумал Бренор, когда подал голос второй член группы — костлявое, искореженное, уродливое маленькое существо, возможно человек, возможно что-то более гнусное:

— Но куда бы он мог направиться?

— К дворфам Боевого Топора, — сказал третий, крепкий мужчина в скромной на вид одежде.

— Пойдем туда и проверим, — предложила женщина-дворф.

Решив, что эти трое не враги клану Боевого Топора Бренор двинулся было вперед, но тут же попятился, когда уродливый человечек — или, как ни удивительно, тифлинг, сообразил вдруг Бренор, — добавил:

— Энтрери велел, чтобы мы сразу уходили, еще до рассвета. На юго-восток и прочь из Долины.

Энтрери? Это имя диссонансом загудело у Бренора в мозгу, имя, которое он не слышал много десятилетий и которое не хотел бы никогда услышать вновь. Он потряс головой, уверенный, что неверно разобрал слова тифлинга, но человек возразил:

— Значит, Энтрери ошибся. Дзирт не бросил бы друга в таком состоянии, как и я.

— Верно, — согласилась женщина-дворф.

Бренор бесшумно отступил на пару шагов, в замешательстве покачивая головой.

— Дзирт? — прошептал он едва слышно. — Энтрери?

Он оглянулся на факел, не зная, что делать дальше. Может, пойти за этими тремя и разведать, что сможет? Но Кэтти-бри в Долине Ледяного Ветра, он узнал об этом в Бремене, в «Дуралее». Она, должно быть, там, наверху, на Подъеме Бренора, ждет его.

Бренор скользнул прочь, на тропу, очень хорошо знакомую ему, ибо мало что изменилось в этом месте, которое он так долго называл домом. Когда незнакомцы скрылись из виду, он перешел на бег, без устали поднимаясь все выше, сердце у него колотилось, но скорее от предвкушения, чем от усталости.

Он добрался до места, где вдоль тропы лежал снег; искрясь в лунном свете. Дворф упал на колено, чтобы лучше рассмотреть отпечаток легкого башмака и следы когтистых лап огромной кошки. Эти следы были хорошо знакомы ему.

Однако радовался Бренор недолго, поскольку рядом с небольшим заснеженным участком он заметил лужицу. Дворф обмакнул в нее пальцы, поднес их к глазам и принюхался.

Кровь.

Много крови, пятнающей след.

Бренор вскочил столь стремительно, что поскользнулся и упал прямо лицом в грязь. В следующее мгновение он уже был на ногах, на бегу протирая глаза, и едва начал снова что-то видеть, как резко остановился застыл на месте, услышав долгий басовитый рев большой кошки, рев пантеры, крик Гвенвивар.

Горестный крик, подумалось ему, словно плач, говорящий о великой потере.

***

Увидев открывшуюся им картину, Реджис крепче и стиснул руку Кэтти-бри: Дзирт, бессильно обмякший привалившийся к Гвенвивар, и если бы не пантера, дроу наверняка упал бы.

Явно в полузабытьи, с окровавленной головой, едва наступая на одну ногу, еле передвигаясь, дроу молча тащился вперед, к Подъему Бренора.

— Идем, идем! — вскричал Реджис и, взглянув на Кэтти-бри, увидел, что лицо ее застыло от ужаса. Хафлинт подтолкнул ее вперед, повторив еще громче: — Идем же!

Кэтти-бри, спотыкаясь, двинулась вперед и начала петь ту же песню, что Реджис слышал от нее в лесу, Ируладун, когда она взывала к своей богине. Песнь Миликки.

Дзирт, казалось, услышал ее и даже оглянулся на приближающуюся женщину, хотя Реджису подумалось, что глаза его израненного друга уже ничего не видят.

Наверное, Дзирт просто не заметил ее, поправил себя хафлинг и кинулся к дроу, чтобы поддержать, его, поскольку в этот миг узнавания все силы, по-видимому, покинули Дзирта и он попросту упал.

Кэтти-бри подхватила дроу и закричала: «Нет!» — с таким отчаянием, что Реджис проклял всех богов.

Все это... и они опоздали лишь на какой-то миг?

***

Внизу на тропе Бренор Боевой Топор услышал этот безнадежный, отчаянный крик, дополненный горестным плачем Гвенвивар. Он попытался прибавить ходу, но оступился и упал, и от удара о землю все его свежие раны заныли еще сильнее.

Однако ему было не до этого. Шепча:

— Девочка моя! Девочка моя! — он вскочил и побежал.

***

Нет! — кричала Кэтти-бри, обнимая Дзирта. — Не покидай меня! Не смей!

— Исцели его! — взмолился Реджис.

Но она покачала головой, поскольку знала, что не сможет. Раны были слишком тяжелыми, он уже ушел слишком, слишком далеко. У нее не было времени, не было сил.