Оксана Панкеева - Шёпот тёмного прошлого

— Ты рассмотрел чужого? — немедленно спросил король. — Не был ли он, случайно, горбат?

— Он находился очень далеко.

— Амарго на сей раз присутствовал?

— Нет. Его не было и в этом видении.

— Странно…

— Чего он так долго за чаем ходит? — проворчал Элмар, когда огонь разгорелся и найденный в неподобающем месте (в шкафу!) чайник был водружен на плиту.

— Пойду посмотрю, — подхватился Жак. — Действительно, неужели так сложно найти чай?

— Может быть, Тереза у тебя и в чулане прибралась? — предположил его высочество.

Жак не стал отвечать и поторопился напомнить увлекшемуся Кантору, что слишком долго задерживаться не следует, а то даже простодушный варвар Элмар может что-то заподозрить.

Кантор стоял посреди коридора, держась за стену.

— Ой, е!.. — испугался Жак. — Что с тобой? Где чай?

— Какой чай? — непонимающе воззрился на него мистралиец.

— За которым ты пошел! Что случилось?

— А я за чаем пошел? Ах, да… — Кантор поморщился и тихо выругался. — Я и сам ничего не понял. Мэтр Истран меня, кажется, почуял. Не знаю, что он там сделал, но меня так кидануло с того ящика, словно кто-то по ушам огрел…

— Ты хоть что-то слышал?

— О тебе — ничего. А о себе очень интересные вещи… Слушай, Жак, может, ну его на фиг, этот чай? Я туда больше не пойду.

— Я сам схожу, ты только объясни, чего Плакса на короля накинулся?

— Да увидел, что мы битву проиграли, а король ему не помог, и решил, что его предали… Балбес, правильно его величество сказал. Ведь по его же собственным пророчествам короля на тот момент уже не было в живых, и теперь грош цена всем этим вещим видениям. На кой они их так подробно обсуждают?.. — Кантор снова поморщился, потер виски и невесело усмехнулся. — Лучше бы я туда не лазил и ничего этого не слушал… Одно расстройство.

— Иди к Элмару, — вздохнул Жак. — Я сейчас заварку найду и вернусь.

После того как чай был разлит по кружкам, они расселись вокруг стола и занялись истреблением орехового печенья и бутербродов с сыром, поскольку Элмар, излечившись сразу от всех недугов, вспомнил о том, что голоден. В пять минут уничтожив все запасы сыра в доме, он слегка подобрел, перестал ворчать и наконец поинтересовался, по какому поводу Мафея напоили вонючим самогоном.

— Ничего другого под рукой не оказалось, — пояснил Кантор. — А он весь в соплях и истерике. Ему опять сон приснился.

— Тханкварра… — недовольно качнул головой герой. — Ну что он по любому поводу в слезы? Ведь шестнадцать лет парню!

— Разве это много? — печально возразил Жак.

— А что, мало? Вы себя вспомните в этом возрасте!

«Да, — подумал Кантор, — замечательный возраст. Консерватория… Дебют в лучшем концертном зале столицы… эх, лучше не вспоминать…»

— В шестнадцать, — продолжал первый паладин Ортана, — Шеллар руководил отделом по расследованию убийств, а Орландо сидел в темнице и мужественно сопротивлялся попыткам врагов склонить его на свою сторону. Я в этом возрасте вернулся со своей первой войны с голубой лентой за отвагу и пробитой башкой…

— Последствия остались? — невинно поинтересовался Жак.

— Еще бы! — Элмар не был настроен выяснять отношения, и сделал вид, что не понял намека. — До сих пор эти последствия мне жизнь портят. Особенно Лаврис. Как раз тогда я с ним и с Келдоком Орри подружился. На ту войну я сам напросился, хотя мэтр Истран три дня ходил хвостом за отцом и уговаривал оставить меня дома, утверждая, что я еще молод и бестолков. А за ними неотступно бродил я и доказывал противоположное.

— Тебе так было нужно на ту войну… — снова заметил Жак.

— Я бы себе не простил, если б туда не попал. Это была не просто карательная операция против набежавших варваров. Нашими противниками были огласки, те самые, которые истребили мой народ и убили мою мать. Я четыре года мечтал когда-нибудь встретиться с ними и отомстить, а это была последняя возможность. После встречи с регулярной армией короны они бы исчезли с лица земли… что, собственно, и случилось. Поэтому я и добивался своего… А мэтр убеждал короля, что я молодой горячий балбес, который непременно сунется в самое пекло и сложит там голову, что дури у меня много, а ума я еще не нажил и тому подобное.

— Победил ты, — прокомментировал Жак.

— Победил дедушка. Он меня поддержал, спасибо ему, пусть спит спокойно, хороший был старик… В конце концов отец все же послушался. Так я попал на войну, где и встретил своего будущего друга Лавриса. Я был сыном короля, а он — простым солдатом-наемником, и никто не предполагал в те времена, что когда-нибудь он будет носить плащ паладина. Мы быстро нашли общий язык… Наверное потому, что оба были бестолковыми сопляками, мечтающими о славе и о пути героя.

— Ваша мечта тут же настигла вас, проломив тебе при этом башку, — снова вставил Жак. — И как оно показалось?

— Думаешь, я хоть немного испугался? В том возрасте я был в сто раз смелее, чем сейчас. Я был страшно горд и хвастался как только мог своей первой раной, полученной в сражении, хотя на самом деле напоролся по собственной неопытности. Полез, разумеется, в самую гущу, как и предполагал мой мудрый наставник, успел убить пять или шесть врагов, а седьмого не углядел, и — закономерный результат. Поскольку я вырвался далеко вперед, никого из наших рядом не оказалось. Только рядовой Лаврис, такой же балбес, как и я. Он не дал меня добить или затоптать, сражался как бойцовый пес над моим бездыханным телом, не подпуская ко мне врагов. В той битве он получил три стрелы и два удара копьем. Потом нас обоих выволок из боя граф Орри. Он старше нас и бестолковостью уже не страдал, насколько я помню. Свой шестнадцатый день рождения я встретил в лазарете, вместе со своими новыми друзьями, поскольку Келдон, спасая нас, тоже был ранен. Так мы с тех пор и дружим… Впрочем, возможно, у вас в этом возрасте было все иначе… Ольга, к примеру, сказала бы, что в шестнадцать лет она ходила в школу… Ты, наверное, тоже?

— Нет… — Жак пожал плечами. — Если тебе так интересно, в шестнадцать лет я как раз вышел из тюрьмы…

Кантор чуть не захлебнулся чаем и воззрился на королевского шута с суеверным ужасом.

— Ты… сидел в тюрьме?

— Еще скажи, что думал, будто я святой… — проворчал Жак. — Сам же с первого дня знакомства заявил, что я вор, а теперь удивляешься тому, что меня поймали.

— Нет… — Кантор даже отставил чашку от греха подальше. — Я удивляюсь, как ты там вообще жив остался!

— Ну, ты как скажешь… Не надо равнять наши тюрьмы и ваши мистралийские лагеря. Я сидел с большим комфортом, если не считать того, что меня лишили доступа к компьютерной сети. Таких, как я, не содержат вместе с убийцами и насильниками, если ты это имел в виду. Для нас есть отдельные боксы, специально оборудованные. А то мы, ломовики, ребята лихие, нам только дай вход, мы что хочешь учудим.