Людмила Астахова - Волчьи игры

Квартал, выбранный неведомым господином Фэлтсом, оказался не только престижным и занимательным с точки зрения архитектуры, но и весьма густонаселенным. По улицам туда-сюда сновала прислуга, нянечки выгуливали малышей, посыльные беспрестанно стучали то в одни, то в другие двери. И добро б Джэйфф был как все — полукровкой, а шуриа на 15-й улице ни спрятаться, ни скрыться от любопытных глаз.

Поэтому он решительно взялся за молоточек на входной двери в дом номер два. Открыла дама.

— Чем могу помочь?

— Простите, сударыня, я увидел объявление. Вы ведь сдаете апартаменты внаем?

Напряженное ожидание на лице женщины тут же сменилось радостной улыбкой. Во-первых, перед ней стоял потенциальный клиент, а во-вторых, клиент этот выглядел очень состоятельным человеком.

— Разумеется! Проходите! Я вам все покажу.

Госпожа Лидди оказалась болтливейшим существом в Индаре. Ровно через полчаса Джэйфф знал подробности частной жизни не только хозяйки, но и всех соседей, включая господина Фэлтса.

— Ах! Я убеждена, что постоялец Эринмы Кэсс либо чем-то серьезно болен, либо невыносимо страдает.

— Почему? — удивился Джэйфф.

— В его присутствии мне всегда так грустно. Он очень печальный человек.

Загадочные слова, сказанные не самой умной женщиной на свете. Так очень часто случается в жизни, когда вслух произносят сокровенную тайну, этого не понимая и не отдавая себе отчета в том, что приоткрылась завеса над страшной бездной. Миниатюрная рыжеволосая полукровка всего лишь поболтала ножкой в лакированном башмачке над пропастью, подразнила опасное чудовище, притаившееся во тьме…

Они с госпожой Лидди уговорились о новой встрече на следующий день, чтобы хозяйка могла вызвать стряпчего и честь по чести заключить взаимовыгодный договор.

«Ну, куда он денется, этот Фэлтс?» — решил Джэйфф, уже направляя стопы в сторону Крабьего Канала. Он поправил галстук, подтянул перчатки и…

Тело есть тело, душа есть душа, вместе им хорошо, но без души тело не живет. Это великий закон природы, ведомый каждому смертному и зримый любым шуриа воочию. Дух человека виден детьми Шиларджи почти так же, как в ночи издалека — свет в жилом доме.

А в господине, который шел по противоположной стороне улицы, этого света не было. Мертвец! Мертвец, которому положено лежать в земле, а не бродить по городу, вырядившись в цилиндр и редингот.

Первым желанием Джэйффа Элира было выхватить ихинцу и быстро исправить чудовищную ошибку мироздания, допустившего саму возможность так цинично посмеяться над сокровенной сутью Жизни. Следом зловонным стервятником налетел утробный страх — дыхнул в лицо тухлятиной, заглянул мертвым глазом прямо в зрачок, клюнул в переносицу. А следом в открытую рану солью просыпалась смертельная тоска.

Джэйффу и раньше доводилось сталкиваться с северянами. Там, на Шанте, на широких пляжах и в прибрежных лесах, Элир убивал их в честном бою и из засады, догонял по кровавому следу и уничтожал, как бешеных животных. Но свои чувства — всю эту бездну ненависти и ужаса — шуриа всегда списывал на боевую лихорадку. А оказывается-то, они сами по себе такие… иссушающие!

Бывшему рилиндару стоило нечеловеческих усилий пройти мимо северянина и не закричать: «Ату его!» — не броситься, не повалить на землю и не кромсать ихинцей до тех пор, пока на мостовой не останется месиво из плоти и костей.

Не доходя до угла, Джэйфф осторожно обернулся, делая вид, будто поправляет воротничок.

Северянин уверенно вошел в дом номер семь, открыв дверь своим ключом.

«Шиларджи! Ты видишь? Это — господин Фэлтс! — мысленно вопрошал Джэйфф у темнеющего неба. — Где, псы тебя раздери, ты его откопала, Элайн эрн Дагэйн? На каком погосте?»

Но ехать в «Черный Лебедь», распугивать тамошнее общество, хватая леди Конри за высокий шиньон и учиняя допрос с пристрастием, Джэйфф не собирался. Некогда. Сначала — северянин, потом — все остальное. Зря, что ли, его шантийские егеря бросали все дела, если речь шла о нападении северян?

Вот когда стоило пожалеть о беззаконных временах. Это пятьсот лет назад можно было просто ворваться в дом и прирезать вражину, не рискуя ничем, кроме мести родичей. В нынешней Индаре бандитская вольница неизбежно разобьется, как волна о волнорез, о полицейскую стражу. Ци-ви-ли-за-ция на дворе! Соседи, услышав крики, не попрячутся за высокими заборами, а позовут защитника закона, и начнется. Идберранские приключения пошли Джэйффу впрок, а угроза кончить дни свои на ложе главоусекательной машины его по-настоящему устрашила.

К счастью, смеркалось быстро. Пока бывший рилиндар обошел еще раз квартал, стало совсем темно, а газовые фонари не столько свет давали, сколько бешеную пляску теней, в которых при необходимости спряталась бы целая рота егерей.

Окно на втором этаже светилось, мелькал темный мужской силуэт — это незваный северный гость готовился отойти ко сну.

«Спи, баю-бай, — нашептывал Джэйфф, внимательно наблюдая за этими манипуляциями со стороны заднего двора. — Засыпай, Фэлтс, пусть тебе приснится сладкий сон. Если такому существу, как ты, вообще что-то снится».

Несколько раз северянин подходил к окну и вглядывался в чернильную темноту. Боялся. И правильно делал, между прочим. Стоящий в круге яркого света — беззащитен, ибо не знает, кто таится в окружающей его со всех сторон тьме. Что, если там притаился хищник? И пока ты чешешь сытое пузо, на твою шею уже нацелились острые когти.

Джэйфф даже глаза прищурил, опасаясь, что жилец госпожи Кэсс увидит яростное сверкание на дне зрачков, но не сомневался — северянин нутром чует угрозу. Они все такие — остроглазые, сторожкие, напряженные. Видимо, тончайшая паутинка духа, который поддерживает в этих созданиях жизнь, столь хрупка, что требует неослабного внимания и бдительности.

Шубу и сюртук, а также шляпу и трость Элир снял и сложил под навесом, где хозяйка дома хранила запас дров. Надо же будет потом как-то добраться в «Черный Лебедь», не привлекая особого внимания к своей персоне, верно? Поразмыслив немного, Джэйфф отправил в схрон атласный жилет. Жалко его, красивый жилет.

Нет, он не собирался лезть по стене на второй этаж. Во-первых, огнестрельное ранение, полученное после ограбления банка от несостоявшихся подельников, сковывало, во-вторых, несолидно как-то, а в-третьих, есть же еще черный ход — дверь, ведущая прямиком на задний двор и запирающаяся на примитивный замок. Надо лишь дождаться, когда госпожа Кэсс удалится в опочивальню.

Да, да, полюбуется в зеркало на свои роскошные покатые плечи, вытащит из-под кружевного чепца золотисто-русый локон, накрутит его на пальчик, надует губки, бросит полный грусти и обиды взгляд на потолок, спрячет локон, измерит растопыренными пальцами талию, горделиво хмыкнет… О Шиларджи! Расстегнет ночную кофточку на груди, потом застегнет и снова расстегнет. И наконец-то задует свечу и нырнет под одеяло! Женщины! Они кого угодно доведут до зубовного скрежета своими ужимками перед зеркалом! Особенно мужчину, прячущегося под окном, чью тонкую рубашку насквозь продувает холодный ноябрьский ветер.