Алексей Пехов - Пересмешник

— Да, «Дорога на возвращение», — кивнул он. — Ты тогда ею интересовался. И что?

— Присмотрись к рисунку, — я ткнул пальцем в странный, почти стершийся от времени многоугольник. — А теперь посмотри вот на это!

Я протянул ему мятый конверт с Княжеской печатью.

— Ну, да, — он равнодушно пожал плечами. — Они идентичны. Это основа княжеского герба, не хватает только Цапли. Символ достаточно древний, восходит ко времени Всеединого. Какое открытие ты совершил, и при чем тут Ночной Мясник?

— Он просто переутомился… — начал было Стэфан, но я зарычал на него и бросился к книжному шкафу.

Данте лишь усмехнулся и откупорил одну из двух винных бутылок. Роясь на полках, я сказал:

— У тебя здесь настоящий бардак.

— Разумеется! — ничуть не обиделся он. — Я прочитал их еще лет девяносто назад и не слишком часто возвращаюсь к уже изученному. Что тебе нужно?

— Карту города.

— Оставь бесплодные поиски. Она вот здесь, о великий детектив. Мы будем разыскивать сокровища?

Данте с поклоном протянул мне свернутую в трубку карту Рапгара, и его глаза насмешливо сверкнули.

— Не совсем.

Я расстелил ее на столе, спросив:

— Есть какая-нибудь мелочь?

— Завалялось немного, — он порылся в ящике и высыпал на стол золотые соуры старой чеканки. — Правда, не знаю, насколько это можно назвать мелочью.

Я уже начал раскидывать монеты на карте, и в какой-то момент мой друг перестал говорить о пустяках, а Стэфан понимающе ахнул.

— Что думаешь? — повернулся я к лучэру.

— Ну, если монеты правильно соединить между собой линиями, то получится почти тот же многоугольник. Хотя не тот. Не хватает еще двух точек. Здесь и вот здесь, — он указал в район Холмов и «хвоста» острова Рыбы.

— Верно. Подобную карту, только гораздо менее точную, я сегодня видел у своего обожаемого дядюшки.

Он сжал губы, показывая тем самым, что удивлен моей встрече со Старым Лисом.

— Помнишь, ты как-то сказал, что зло хаотично? Но это не так. У этого зла, мой друг, есть четкая система. Монеты отмечают места, где Ночной Мясник совершил убийства.

— По-ни-маю, — протянул Данте и хрустнул пальцами. — Он выкладывает знак Князя в городе. Но зачем?

— До того, как стать княжеской, эта фигура использовалась еще пару тысяч лет. Ее связывали с волшебством! — влез в разговор Стэфан.

— А подробности? — тут же вскинулся Данте.

— Никогда их не знал. Это следует спрашивать у изначальных магов.

— О чем эта книга, Данте? — я указал на тяжелый том.

— «Дорога на возвращение»? Старые городские легенды, история всех высокородных семей, в том числе и Князя, легенды о становлении государства. Немного интриг, немного убийств, немного союзов и предательств. Все как всегда, — он пожал плечами. — Ну, еще и страшные сказки на ночь для самых маленьких. О сгоревших душах, о гневе Всеединого, о Двухвостой кошке, о первых Князьях, их пробуждении и прочих ужасах.

— Это для тебя сказки, — Стэфан не согласился с Данте. — Для всех остальных — достаточно серьезная, пускай местами и спорная, хроника темной старины. Ты еще слишком молод, чтобы это понимать.

Данте совершенно по-мальчишески ухмыльнулся и развел руками:

— Лично меня книга оставила равнодушным. Хотя пара историй из нее, прочитай я их в детстве, заставили бы меня залезть под кровать.

— Стэфан, возможно, ты сумеешь помочь? Ты что-нибудь можешь сказать про этот знак? Чего добивается Мясник?

— Я… знаешь, мой мальчик, слишком много символизма и легенд вкладывается в него…

— Помолчи, Стэф! — оборвала его внезапно заговорившая вслух Анхель. — Твоя память, как дырявое решето. Я прекрасно помню, как твой прадед читал такую книгу, Тиль. Мы долго ее обсуждали, но об этом я расскажу немного позже. Что касается знака, то это — основа печати Изначального огня, только гораздо более сложная, чем та, что используют сейчас. Фигура называется Клевер Всеединого, и цапля с лотосом[38] с ней и рядом не стояли. В ее изначальной сути заложена очень мощная первородная магия.

— Зачем она нужна убийце?

Данте усложнил мой вопрос:

— Что будет, если такой знак окажется на городе. Пускай и в образной проекции?

— Обычно его использовали, чтобы запирать первых из моего народа. Такую печать невозможно сбросить никаким способом. Амнисы были вынуждены вечно служить своим хозяевам. Но их никогда не делали из крови. Кровь, наоборот, освобождала нас. Стоило начертить знак на предмете кровью, и оковы падали.

— Разумеется, требовался и сложный ритуал, — вставил Стэфан. — К тому же это происходило раньше. Теперь, когда волшебники используют цаплю и лотос, освободить амниса невозможно.

— А что возможно?

— Мы не знаем, Тиль.

— Ты говорил, что Ночной Мясник написал на стене «домой» на старом языке лучэров? — спросил Данте, листая «Дорогу на возвращение».

— Верно. Об этом и в газетах писали, — подтвердил я.

— Не имею такой привычки, читать о кровожадных ублюдках, — скривился тот. — Насколько я помню, в «Слезах Белатриссы» ты довольно подробно повторил мне то, что сказал вам с Талером пророк. Цитирую: «…красный дождь прольется с небес, прежде, чем Ночной Мясник распахнет дверь», и что у этого психа «навязчивая идея — пройти по дороге до конца». Верно?

— Абсолютно. Ты считаешь, что книга как-то связана с этим?

Он, цедя слова, протянул:

— Мне кажется, что название сего фолианта, всего лишь совпадение. Хотя… «дорога на возвращение» это почти то же самое, что «дорога домой».

— Постой! Пророк еще говорил, что его соседа по сумасшедшему дому привлекало желание распахнуть двери дома! О каком доме может идти речь?

— Лучше тебе этого не знать, дружище, — лицо у Данте стало мрачнее некуда. — Читай.

Он отдал мне книгу, раскрытую на середине, и добавил:

— Не уверен в правильности своей догадки, но если складывать всю мозаику и учитывать Клевер Всеединого, история получается зловещая.

Я посмотрел на буквы, слагающиеся в совершенно непонятные мне слова:

— Данте, ты все время забываешь, что я не знаю старого языка лучэров.

Он забрал книгу и, словно вымещая на ней злость, швырнул на стол.

— Здесь хроника о том, как младший сын погибшего Князя, во время гражданской войны, которая разгорелась из-за борьбы за престол между высокородными лучэрами, проигрывая поединок, не нашел ничего лучше, как обратиться за помощью к любимому папочке.

— Я уже догадался. Дальше можешь не продолжать, — пораженно произнес я, но тот, словно не услышав, сказал:

— Он сломал печати, запирающие усыпальницу отца. И то, что было когда-то Князем, вырвалось на волю. Потребовалось несколько дней и масса жертв, чтобы избавить от него город. Половина старого Рапгара превратилась в руины. Здесь полно кровавых подробностей и прочих мерзостей.