Олеся Шалюкова - Ночь теней

— У Ари кажется четвертая наступит минуты через две, — вздохнула Лея, выпивая еще один ковш, а затем пересаживаясь со своим бочонком к воинственной Карен.

— Это же не алкоголь, — прорычала девушка, наставив палец на демонессу.

— Нет, — согласилась та. — Ого! Да ты самая быстрая из нас…

— Ага, — решительно допив последний ковш, Карен поднялась на ноги и двинулась к меланхоличному Стару.

На стихиарию вампир взглянул неожиданно трезво.

— Карен, что-то случилось?

Девушка покачала головой.

— Ничего особенного. Просто последнее время я никак не могу с тобой поговорить и сказать тебе кое-что очень важное.

— Важное? Сегодня… на утесе… что ты хотела мне сказать?

— Я хотела сказать, что очень сильно тебя люблю!

— А? — вампир еле успел обернуться полностью, хватая Карен в свои объятия.

— Люблю, — повторила она и отключилась.

Ари уже переложили на диванчик, туда же и устроили стихиарию. Взъерошенный, растерянный Стар смотрел на свой бочонок и ничего не пил… такое признание он предпочел бы услышать на трезвую голову.

— Сам виноват, — сказала тихо Лея, сползая на пол. Поднять ее никто не успел. Вокруг девушки очень быстро сплелся странный кокон и ее вздернуло в потолку в подобии паутины.

Мужская часть звезды осталась за столом. Содержимое бочонков убывало, исчезала из глаз ясность.

— Бочонки же все на пять литров! — возмутился, наконец, Нейл. — Что происходит?

— Пять литров это видимость, — пояснил Вир, разглядывая узоры на столе. — На самом деле всего будет ровно столько, сколько надо до четвертой стадии — до размытия метки.

Все трое были очень близки к последней стадии, когда, спрыгнув со своей паутины, Лея потянула воротник рубашки.

— Какая здесь жара, — простонала она, выпуская когти… За пару секунд рубашка была превращена в нечто, описанию не поддающееся.

Устроившись на солее и спрятав коготки, демонесса посмотрела на дракона, а затем призывно ему улыбнулась.

— Помнится мне, — томно прошелестела она, съезжая на колени к парню. — Что ты остался мне должен одно желание.

— Не помню, — категорично покачал головой Нейл. — Но не откажусь выполнить твое желание просто так.

— Просто так? — Лея хихикнула и устроилась удобнее. А затем что-то шепнула на ухо дракону. Фиолетовые глаза распахнулись то ли в недоумении, то ли в ужасе.

Переводя взгляд в сторону, Вир увидел, как поднимается на ноги Ари. Поднимается, улыбаясь ему!

И уже теряя сознание, Вир еще успел подумать:

— О, Светлая Богиня, не допусти, чтобы завтра мы помнили то, что натворим сегодня!

Глава 32

Когда открываются тайны

Комната была погружена во Тьму, неясные отблески от камина скользили по коже постаревшего за один час мужчины. Исчез из глаз ясный блеск, исчезла та аура всевластия, что еще недавно окружала его подобно королевской мантии.

Войрэно был уничтожен. Уничтожен той правдой, что ему открылась. Оказывается, столько времени он обманывал сам себя! Не желая увидеть правду, прятался за осколками своей ненависти и своего эгоизма.

Ему уже больше не хотелось ничего — ни выяснять отношения, ни снова искать Судьбу, ни ходить каким-то фигурками.

В душе, точнее в тех осколках, что от нее остались, плавала апатия. Безразличие захватило герцога, и выбираться из своей серости Ворон не собирался. Еще недавно у него было все. Он был близок к своей цели, но еще более близок он был к исполнению своей мечты. Отчего же все случилось именно так? Неужели не было возможности сделать все по другому? Как-то… не так! Пойти другими фигурками. Не убивать чужую любовь. Не топтать чужие души!

Можно было. Наверное можно было бы, вот только шанс исправить все сотворенное был упущен. Да был ли он на самом деле?

… Догорел огонь в камине… затем погасли угли. Мерно стучали часы в напольном монстре.

Мужчина поднялся с кресла, поправил на себе пиджак. И его пустой взгляд остановился на часах.

— Они мне никогда не нравились. Зачем я таскаю их за собой по мирам? А… точно… пока идут часы — мой сын жив. Но теперь это уже все не важно. Прошлое ничто. А будущего у меня нет и быть не может. Пусть же его не будет ни у кого!

Часы вылетели из окна и рухнули вниз. Далекий полет оборвался с жалобным «Бом-м». Ворон закрыл глаза, а открыло их уже воплощение Безумной силы.

Душе было не за что зацепиться в теле Демиурга, с потерей надежды, она тихо умерла.

Мерно стучало сердце. Ворон оглянулся по сторонам, нашел взглядом Доску, подошел ближе, рассматривая обстановку.

Было то, что обычные люди / не люди не знали о Безумной силе. Все, что было у них — это желание, к которому их подвели обстоятельства. Войрэно подводил Судьбу к одному желанию — умереть, чтобы не видеть, как рушится ее вселенная, как погибают те, кто ей доверился. Как разрушается все то, что она создавала с таким трудом.

План был выполнен, но Войрэно теперь желал отомстить. Жажда мести поддерживала его тело. Уничтожить тех, кто допустил, чтобы Судьба проиграла. Убить выскочку — эльфа, посмевшего уничтожить тотемного ворона. Растоптать девчонку с алыми волосами, что посмела ослушаться его приказа и не умереть.

К этим двум у Ворона были личные счеты. А с остальными вполне могут разобраться и его марионетки. Но все должно быть по порядку. Подойдя к Доске Ворон подвинул свою фигурку к фигуре Вира. Начавшееся перемещение подняло воплощение Безумной силы в воздух, прокрутило, словно в воронке смерча и… бросило обратно.

Над доской замерцало изображение Смерти. Серый игрок. О существовании которого Ворон даже не догадывался. Точнее, не догадывался о том, что Серый игрок все же вступил в игру. Не пожелал остаться в стороне ото всего.

Смерть поправила тонкой костяной рукой край балахона и посмотрела на Войрэно.

— Игра закончена, — улыбнулась она. — Так что если тебе что-то надо, то ручками, дорогой, ручками!

Мужская рука сдавила призрачную шею.

— Убью, — сказал, как отрезал Ворон.

— Не получится, — прошелестела Смерть, исчезая. — Нельзя убить ту, которой нет!

Огромная доска треснула…. и раскололась. А затем рассыпалась серой пылью, впитываясь в серый камень пола.

Исчезновение своей драгоценной игрушки Ворон проследил пустыми взглядом. ЭТО его не задело. На ЭТО ему было… наплевать!

Болела голова. Болела так, что даже думать было невозможно. Тихий стон подсказал Карен, что очень плохо сейчас не ей одной.

— Хватит спать, подъем! — незнакомый и жизнерадостный голос над головой вызвал лишь одно желание — прибить, прибить немедленно шутника. — Если тебе это так хочется, — сообщили участливо, — то вначале придется все-таки открыть глазки. А в идеале еще и оторвать голову от пола.