Виталий Зыков - Во имя потерянных душ

Артем попробовал еще раз перехватить контроль над потоками Силы, но безрезультатно. Разве что химера прекратила бегать туда-сюда и хрипло раскаркалась. В голосе человекоптицы послышались знакомые интонации насмешника-ворона.

Ситуация начинала постепенно раздражать, причем сильно раздражать. Неужели химера решила, что Лазовский станет терпеть издевательское к себе отношение? Столь уверена в его бессилии?! Ну так он объяснит ей, в чем ошибка!

Артем размял пальцы, после чего кончиком ножа чиркнул по запястью и стремительными росчерками изобразил в воздухе сразу пару десятков знаков Таугрим — различные сочетания рун стабилизации, контроля и концентрации. Затем, не тратя ни одного лишнего мгновения, разместил их вокруг себя по кругу. Получилась самая настоящая граница, отделившая его от враждебной реальности. За пределами кольца знаков Патала оставалась полностью подчиненной чужой воле, зато внутри кольца знаков Артем сам устанавливал законы и правила. Жаль, сил хватило лишь на крохотный участок радиусом в один шаг.

Как ни странно, химера работать не мешала. Терпеливо ждала, пока Лазовский прекратит метаться и уделит ей толику внимания. И это несколько пугало.

Наконец когда Артем дважды проверил все знаки, женщина-птица громко каркнула и пару раз стукнула пятой алебарды по камню. Мол, завязывай с разными глупостями и смотри сюда.

Убедившись, что Артем внимательно за ней наблюдает, химера нарочито медленно указала на него острием местного варианта нагинаты и сделала волнообразное движение кистью. Древко немедленно обвили струйки тумана, словно лоза — посох друида, после чего с наконечника сорвался сгусток Света, который уже на подлете к кольцу знаков Артема обернулся здоровенной призрачной змеей, с радостью попробовавшей чужое колдовство на зуб.

От удара аж воздух загудел. На какой-то миг показалось, что защита не устоит, и Артем принялся крепить так и норовящие распасться знаки. Но тревога оказалась ложной. В свое творение он вложил достаточный запас прочности.

Однако химеру результат почему-то обрадовал. Аж голос сел — так раскаркалась.

— Может, просто поговорим? — спросил Артем, не особо надеясь на положительный результат. Сначала по-русски, потом на демонском наречии. Бесполезно.

Женщина покачала головой, зачем-то похлопала по кубку, который болтался у нее в ременной петле на поясе, после чего быстрым шагом направилась к отвоеванному Лазовским плацдарму. Вряд ли для того, чтобы поздороваться.

Если бы не загадочное притяжение этой области Изнанки, Артем давно бы уже вернулся в тело. Слишком непонятный достался ему противник. Выглядит как черт знает кто, ведет себя и того хуже, а сражается словно опытный и сильный Сноходец. Причем Сноходец гораздо более высокого класса, чем Лазовский. Отступление в подобной ситуации не трусость, а разумная необходимость.

Но ловушка крепко держала жертву. У Артема не оставалось иного выбора, кроме как драться. Другой вопрос — каким образом…

Будь он на месте женщины-ворона, постарался бы закончить дело одним ударом. Не Силой Паталы и не импульсом воли — клинком. Подошел бы вплотную к границе круга и без особых мудрствований ударил алебардой. А что, пространства для маневра у него мало, плюс барьер ограждает лишь от манипуляций с Изнанкой. Может и получиться. А раз так, то к чему-то подобному и следовало готовиться.

Он не ошибся. Противница никаких сюрпризов не преподнесла. Остановилась перед барьером, взяла алебарду в обе руки и провела классический укол с выпадом левой ноги. Если Артему не изменяла память, именно так назывался этот прием еще в советских учебниках по штыковому бою. Причем выполнила его быстро и технично, что говорило о немалой практике.

Но нанизать Лазовского на острие у дамочки не вышло. Одного волевого усилия хватило, чтобы на пути алебарды сгустилось облако тумана, густое как кисель, в котором клинок моментально увяз. Возникшей заминкой Артем не преминул воспользоваться: принял облик Серебрянки, поднырнул под древко и бросился на химеру. В ближнем бою никакие уловки не спасут от мощи проглота!

Однако у него ничего не получилось. Стоило Артему оказаться по ту сторону барьера, как женщина вдруг обернулась стаей призрачных воронов, которые с карканьем разлетелись во все стороны. Нечто подобное Тагир продемонстрировал ему на дуэли, правда, в исполнении женщины прием получился гораздо более зрелищным и эффектным.

Артем не успел толком осознать произошедшее, как неведомая сила сжала его с двух сторон, подняла в воздух и со всего маху припечатала о плиты двора. Аж в глазах потемнело! Случись такое в реальности, он бы точно самостоятельно уже не поднялся. А здесь ничего, даже трепыхаться попробовал. Вот только без толку. Выросшие прямо из камня две огромные руки зафиксировали его надежней иных цепей, а чья-то могучая воля изгнала тень нуминги обратно в глубины его разума.

Шах и маг! Переносить бой на территорию противника было явно плохой затеей.

Когда вновь налетели вороны и из их мельтешения возникла фигура воительницы, Артем лишь досадливо поморщился. Он хорошо дрался, но противник оказался слишком хорош. Глупо было на что-то надеяться. В этой пьесе ему отвели роль статиста.

Впрочем, химера отчего-то не торопилась с ним разделаться. Встала неподалеку, оперлась на алебарду и принялась разглядывать, точно диковинного зверя. Складывалось впечатление, что Страж не знала, как поступить, какое решение принять. И эти ее колебания дико бесили Артема.

Хочешь добить — добей, но зачем жилы-то тянуть?!

Ступор женщины-птицы прошел, когда Лазовский сорвался и принялся осыпать ее ругательствами. Дамочка встрепенулась, щелкнула клювом и с чувством двинула его под дых древком алебарды. Артему моментально стало не до скандалов.

Пока он пытался справиться с болью, химера затеяла нечто странное. Зачем-то чиркнула себя клинком по запястью, подставила кубок под хлынувшую кровь, а как посудина наполнилась, с мрачной торжественностью повернулась к Артему.

— Даже не думай, дура! — процедил он, безуспешно пытаясь освободиться. — Чего бы ты там ни задумала, башка вроде твоей мне не нужна!

Стоит ли говорить, что Страж отнеслась к его ругани с поистине аристократическим пренебрежением? Наступила коленом на грудь, зажала пальцами нос и, когда он начал задыхаться, одним махом влила ему в рот содержимое кубка. Как Лазовский ни боролся, он все-таки сделал несколько глотков, и мерзкая гадость огнем прокатилась по пищеводу. Перед внутренним взором в тот же миг возникло изображение бешено вращающегося лабиринта, а голову стиснули тиски адской боли.