Константин Костин - Моя понимать

Одежда людей на улице, яркая, красивая.

Ювелирные украшения, как бы случайно показанные в магазине.

Часы на руке мужчины.

Телевизор.

Ноутбук.

Самолет.

Автомобиль.

Ролик просто кричал «Выбери нас! Выбери свободу! И все эти красивые вещи станут твоими!»

Не просто ролик. Реклама.

— Господин… э… Хыгр, — окликнул Димку Локтев, когда допрос закончился и его собрались отвести в комнату.

— Хыррр?

— Можно с вами поговорить?

— Можно, — не дожидаясь перевода произнес господин Шарль. То ли он понял вопрос по интонации, то ли уже немного понимал русский язык, — Пусть поговорит.

Похоже, господин Шарль понял не только вопрос, но и причину разговора. В отличии от одного тупого яггая. Димка искренне не понимал, что хочет попросить у него Локтев. Ну не побег же устроить.

— Господин Хыгр, — Локтев осторожно дотронулся до Димкиного рукава. Отдернул руку, — Вы ведь русский.

— Хыррр.

— Господин Хыгр, я не был в вашем мире, но видел материалы оттуда. Нищая, разграбленная, проигравшая войну страна. Разве это место для такого человека, как вы? Я общался с вами и вижу, что вы умны, образованны, вы — настоящий человек. Хотите — перебирайтесь в наш мир, а?

Другая Россия. Огромная, могучая, сильная, страна со счастливыми, богатыми, довольными жизнью людьми. Это ведь даже предательством не будет — перебраться из России в Россию, правда? Кому не захочется жить в другой России, России — мечте каждого современного россиянина? Скажи «да» — и она твоя. Вот только…

Не слишком ли бесплатный сыр предлагают ему?

«ЧТО Я ДОЛЖЕН СДЕЛАТЬ?»

— Помогите мне с дочерью выбраться отсюда, помогите вернуться на Землю — и я замолвлю за вас слово. Мы сможем превратить вас обратно в человека, я дам вам денег, сколько хотите, только помогите мне…

Димка широко повел рукой. Он не сказал ни слова, но Локтев его понял:

— Все эти люди? Кто они вам? Дикари, варвары, отсталый народец. Они же не русские, вы им ничем не обязаны. Помогите мне, МНЕ.

Димка смотрел в глаза горячечно шепчущего Локтева и видел в них плохо скрываемое презрение.

Презрение к этому огромному лохматому чудовищу, типичному дикарю, презрение к жителю ослабевшей, полуразвалившейся России, презрение богатого — к бедному.

Жители России в Мире Декабристов слишком привыкли быть самыми сильными. Они забыли, что самый сильный — не значит, самый правый. Они настолько привыкли к этому, что даже не задумываются, предлагая сделать подлость. Они считают, что подлость — это правильно. Как там у готтентотов «Если сосед украл у меня корову — это плохо. Если я украл корову у соседа — это хорошо». Считать себя цивилизованными людьми и жить по дикарской этике, по волчьим законам…

Кто из нас двоих дикарь, господин Локтев?

— Помоги мне, — уже чуть не кричал Локтев, — Ты же русский человек!

Димка мола смотрел на него. Может ли человек, предлагающий предать твоих друзей, быть русским? Когда эти русские забыли о том, что значит быть человеком.

Димка набросал несколько слов на листке из блокнота. Пальцы дернулись, как будто хотели скомкать бумажку и бросить в лицо собеседнику. Но Димка сдержался. Он протянул листок Локтеву и вышел.

Тот вытер платком вспотевшую лысину и прочитал написанное.

«Я — РУССКИЙ. И Я — ЧЕЛОВЕК. А ВОТ НАСЧЕТ ТЕБЯ — СОМНЕВАЮСЬ».

Димка тронул другие обручи на трубе, те, что устанавливали расу. Они не шелохнулись. На земле жила только одна раса.

Люди. Хумансы. Если угодно.

«Хорошо, что все люди принадлежат к одной расе… в смысле, к одному виду. А то настроил бы не тот код и вышел негром. Или китайцем»

— Собираешься уходить? — послышался из-за спины тихий голос.

Флоранс. Непривычно серьезная и тихая. Где та веселая зомбяшка, которая влюбилась в волосатого яггая? Димка вздохнул.

Как разделить сердце пополам, между тем и этим миром? Там — родные, здесь — друзья. Там — Родина, здесь — Флоранс.

— Ты уходи, — прошептала, прижавшись к Димкиной груди зомбяшка, — Я же все понимаю. Уходи. Возвращайся к себе, в свой мир…

Она всхлипнула и выбежала из комнаты, чуть не сбив с ног вошедшего господина Шарля.

Чем хорош бывший начальник особого сыска: он не задает вопросов, ответ на которые может угадать и так. Он не спросил, что говорил Димке Локтев, не спросил, что он ответил, и не поинтересовался, почему ответ был именно таким. Умный господин Шарль все понял сам.

— Когда собираетесь уходить? — деловито спросил умный господин.

Димка чуть не зарычал. Отвернулся к трубе.

— Мне кажется, — произнес ему в спину господин Шарль, — что вы видите проблему там, где ее нет.

Димка резко развернулся, взметнулись полы камзола, на секунду открыв портупею с наплечными кобурами.

— Нет? — рыкнул он, — Моя — тут. Моя отец, моя мать — там. Моя — туда, моя бросать ваша, моя здесь — моя бросать их. Нет?

Димка понял, что его слова заглушаются жутковатым горловым рыком.

— Нет, — спокойно ответил господин Шарль, — Вы видите ситуацию в следующем свете: отправляясь к себе домой — вы бросаете всех нас, оставаясь здесь — бросаете родных. Как будто переезжаете с острова на остров и сжигаете мост.

Димка хлопнул ладонью по загудевшей трубе.

— Господин Хыгр, — не дал ему начать господин Шарль, — Ваш мост остается здесь. Держать его постоянно работающим мы не можем…

Не можете. Заскрипело, из-под когтей яггая посыпалась серебряная крошка.

— Но иногда включать его вполне по нашим силам, — закончил мысль господин Шарль.

Иногда включать? Иногда ВКЛЮЧАТЬ? Димку затрясло. А ведь господин Шарль прав. Если установка-портал будет включаться, он, Димка, сможет путешествовать между двумя мирами. Ему не надо будет разрываться между двумя. НЕ НАДО!

С души, казалось упала не то, что камень — с грохотом просыпался целый горный хребет.

— Часто? — Димка чувствовал, как сердце бьется чуть ли не в горле.

— Часто? Ну, скажем, раз в день вас устроит?

Счастливый, безумно радостный Димка уже мысленно путешествовал с Земли в мир Свет и обратно. Туда-сюда, туда-сюда. Только…

Исчезла проблема, занимавшая все Димкины мысли, и тут же вспомнилось, что ситуация в этом мире вовсе не безоблачная.

— Наша враг. Его узнать кто брать его… хырр… логово. Его мочь мстить.

Господин Шарль молча щелкнул зажигалкой и закурил сигару.

— Нам очень повезло, — усмехнулся он одним уголком рта, — что наш враг — купцы. Купцы думают только о деньгах. Они не мстят. Поэтому нам достаточно сделать так, чтобы нападать на нас стало невыгодно — и мы будем избавлены от незваных спасителей.