Ольга Романовская - Песочные часы

— Мой норн? — заскреблась в дверь соседней комнаты и, не услышав ответа, вошла. Знала, что он там, что ещё не успел уйти — звяканье засова я бы услышала. — Мой норн, всё в порядке…

— В порядке? — со смесью раздражения и боли отозвался он. — Я даже удовлетворить тебя не способен!

— Сашер, зачем же вы так себя корите? — по имени назвала случайно, не задумываясь, подошла и протянула руку. Он нервно скинул её с плеча, застёгивая пуговицы рубашки. — Мой норн, перестаньте! Всё вы можете, столько раз это делали. Тише, успокойтесь… И не вздумайте никуда уходить! Сейчас я вам чаю сделаю, наливки налью. Просто у вас выдался тяжёлый день. Нашли, из-за чего переживать!

— Тебе мало, да?! — повернувшись, рявкнул виконт. — И жалость оставь при себе — обойдусь!

Сказано было так, будто это я во всём виновата.

— Я понимаю, для мужчин это очень важно. Полагаете, что я буду злорадствовать, но это не так! Выспитесь, отдохнёте… Ну, не переживайте так!

Обняла. Вроде подействовало, во всяком случае, не оттолкнул.

Не зная, что делать в таких ситуациях, старалась ободрить, убеждая, что ему ничего доказывать не нужно, что всё пройдёт, как только он перестанет об этом думать, да и вообще неважно. Для меня неважно, потому что никак на моё решение не повлияет. Потом поцеловала.

Поцелуев потребовалось много, пока виконт наконец-то со вздохом согласился остаться.

Подошла, поставила чашку и бутылку на стол и села рядом.

Виконт сказал, что в одной рубашке я простужусь, на что возразила, что в своём доме вольна делать, что угодно.

Что ж, никогда этого не делала, но придётся его соблазнить. Потому что это нужно обоим. Я настроилась, но не получила желаемого, он потерял уверенность… Всё-таки судьба и так сильно потрепала, чтобы ещё и мужчиной перестал быть. Ему Рагнара воспитывать — а кого воспитает раздавленный отец? Ещё до Арарга не доберётся, напьётся где-то, ножом в бок получит…

Мои усилия увенчались успехом: удовольствие я получила. И не только я.

Когда встала покормить дочку и, заодно, собраться на работу, норн ещё спал.

Написала записку, обязалась придти вечером в гостиницу. Зачем? Желала снова увидеть сына, а без виконта это невозможно. Да и деньги на воспитания Согары не помешают. И об отце хотелось что-то узнать — виконт наверняка знал. Поговорим по-человечески.

Отнесла Сагару соседке и приступила к ежедневным обязанностям. А в голове роились мысли. Что не должна была спать с ним. Не повела ли себя, как собачонка: пришёл, поманил, приласкал — и отдалась. Хотя, не спорю, понравилось. Но не следовало, потерпела бы, не умерла.

И не нужно было дарить надежду. Но верно говорят: в женщинах сильно сочувствие.

Импари. Красиво, конечно, почётно для дочери торговца. «Благородная сеньора виконтесса Иалей Тиадей» — ласкает слух, как и глаз драгоценности, которые купит муж, только нужно ли мне это? Положим, я уже не торха, обладаю всеми правами, защищена от насилия, имею право говорить, но всё равно за пределами особняка или замка поджидает людская злоба. Не верю, что высшее общество Гридора меня примет, а вечно прятаться за спиной мужа, общаться только с нориной Мирабель…

Стоило ли бежать, стоило ли приносить в жертву Тьёрна, чтобы вернуться к тому же человеку?

Он отец моих детей, не безразличен, но я не люблю его. Мне очень жаль, Сашер альг Тиадей, но мы с вами из разных миров, слишком разных миров, и ваш мир я не приемлю, а вы свой не покинете.

Жена… Но как заманчиво! Только что-то внутри шепчет, что не всё так радужно, что не только любовь побудила его искать меня. Нет, виконт любит, только он норн, а норны щепетильно относятся к делам чести. А я — именно это дело чести.

Кратчайший путь в «Золотую звезду» вёл через один из традиционных для Сорры с трактиром. У входа в этот привалился пьянчушка.

— Кого-то потеряла, куколка? — развязно поинтересовался он.

Проигнорировала его вопрос и хотела быстро миновать опасное место, когда услышала злобное:

— Эй, ребята, смотрите: агерский ублюдок!

Сердце кольнуло нехорошее предчувствие, что этим «ублюдком» был виконт.

В Дортаге не жалуют араргцев, даже не так — их глухо ненавидят.

Нужно немедленно увести норна, пока ничего дурного не случилось. Он же вспыльчивый, а там, судя по всему, подвыпившая компания.

Трое. Трое солдат местного гарнизона не при исполнении. И виконт, со своими привлекающими внимание двуцветными волосами, в центре этого круга.

Молниеносно, как по команде, вылетели из ножен клинки.

Норн занял боевую стойку, чуть выставив вперёд одну ногу; в одной руке тяжёлая шпага, в другой — длинный кинжал.

Солдаты поигрывали ножами, у двоих были фальшионы.

Один зачинщиков драки демонстративно сплюнул, заявив, что у него выпивка просится обратно при виде «араргской рожи». Виконт в долгу не остался, с вызовом ответил на оскорбление, чем ещё больше разозлил солдат.

Двое с фальшионами атаковали одновременно. Третий, вооружённый только ножом, пока держался в стороне, предлагая делать ставки, за сколько товарищи уложат «зарвавшуюся свинью».

Удары сыпались градом — наклонно, вертикально, снизу вверх, но виконт умудрялся их отбивать, либо уворачивался. Шпага тихо звенела, став продолжением руки хозяина, подныривая, взлетая, крутясь.

На стороне норна были ловкость и быстрота, которой не могли похвастаться подвыпившие солдаты. Зато их больше.

Подлецы, они зажимали его в тиски! Один метил в лицо, другой — в шею.

— Мой норн, сзади! — испуганно крикнула я.

Услышал, резко пригнулся, позволив противникам проткнуть пустоту. Они чуть не покалечили друг друга. Норн тут же вонзил кинжал в неосторожно подставленное колено, одновременно очерчивая полудугу шпагой. На излёте она зацепила руку второго солдата.

Мне дали пощёчину, обозвали араргской подстилкой, попытаются схватить, но я ударила покушавшегося на меня человека локтем в живот и со всех ног бросилась за помощью.

Но никто не желал связываться, все боялись, а стражи не видно.

Пришлось вернуться обратно, на всякий случай подобрав с мостовой булыжник.

Толпы нет — попрятались. Причина понятна: труп солдата со вспоротым животом. Того самого, с покалеченным коленом.

Двое других никуда не делись и, кажется, ещё больше ожесточились.

Виконт был ранен: по куртке расползалось багряное пятно. Слава Шоану, только в плечо. Уже не так быстр, как в начале, но солдат к себе не подпускал.

Смертельный танец посреди грязной весенней мостовой продолжался. Солдат с фальшионом шёл напролом, второй страховал его.