Виктор Дуров - Рейнджер

— Выпей, — я сунул емкость в руки девушки. Никакой реакции. Пришлось забирать и самому подносить к губам.

— Пей, кому говорят! — сказал я как мог более строго и наклонил флягу.

Когда она сделала пару-тройку крупных глотков, я отнял посудину и сел рядом, обняв за плечи. Бедолага ты…

Через пару минут Алену начало трясти.

— Тебе не холодно? — поинтересовался я на всякий случай, а то вдруг у нее еще и простуда. — Просто у тебя теперь не куртка, а творение сумасшедшего портного.

— Все нормально, — лязгая зубами, попыталась заверить меня Алена. — Просто нервы. Пройдет.

Конечно, нервы и пройдет. Сейчас ее надо укутать, не дать замерзнуть. Потом накормить, напоить горячим и уложить в койку. Не в том смысле, что могли подумать, а спать. Хотя… и в том смысле тоже бы невредно было, просто с точки зрения психотерапии.

Я, накинув на нас обоих мой чудо-плащ, крепче прижал к себе зареванное сокровище, и она, опять прерывисто вздохнув, доверчиво положила голову мне на плечо.

— Очень жестокий мир, в который угодила? — спросил я все еще дрожащую девушку.

Она запрокинула голову, словно собираясь завыть на Луну.

— Не то чтобы… На Земле и хуже бывает, наверное… Нормально, в общем…

Ага, нормально — опять два ручья побежали. Я погладил эту, такую боевитую в прошлый раз и такую хрупкую сейчас, девушку по голове. В ответ она, всхлипывая и захлебываясь слезами, начала пересказывать свои приключения. Если можно это так назвать. Да уж, у меня по сравнению с ней так просто курорт. И последний бой… Почему-то перед внутренним взором картинка, иллюстрирующая рассказ Алены, накладывалась на другую, где мотоциклисты в форме с закатанными рукавами, гогоча, догоняют колонну беженцев. Даже руки зачесались оказаться там — на дистанции прицельной стрельбы…

— Если бы я была там!.. Если бы сейчас была!.. Я бы подняла всех, кто погиб!.. — прорывалось между всхлипами. — А я пока здесь… Чтобы успеть воскресить, времени должно пройти немного. Не больше получаса!.. А я здесь… и…

Помню я, чего тебе стоило меня вылечить, если не воскресить. А тут — «всех»… Если еще вспомнить, как я вывалился в «свой» Мир спустя добрых две недели, то и вовсе девочку лучше отвлечь.

Наконец она вымоталась и затихла, прижавшись к моему плечу.

— Может, еще настойки? — предложил я, не зная, что еще сказать в этой ситуации.

— Не-е-е…

Ну, нет так нет. Так мы и сидели, не знаю, сколько точно. Алена вскоре перестала дрожать, согрелась и раскраснелась. Тут уж начало потряхивать меня, впрочем, по другой причине. Хотя… Сам не знаю, как именно я относился к вот этой вот девушке. Гремучая смесь — одновременно казалась и кем-то наподобие младшей сестренки, которую надо утешить и защитить, и вместе с тем будила совсем не братские чувства.

Тем временем она высвободила руку, чтоб отбросить мешавшую ей прядь волос, и глянула на эту самую конечность так, будто перед ней что-то непонятное и незнакомое.

— Вить, а у тебя вода есть? — раздался жалобный голос через пару секунд.

Ну, стало быть, очухалась девчонка, базовые рефлексы прорезались. Вода у меня была — как не быть? Кожаная баклажка, которую за ненадобностью можно сложить и убрать в рюкзак, емкостью литра три. Набирал на месте своего долгого привала из родника, очищенного и обустроенного эльфами для паломников к Алтарю Сил. Вода эта должна была храниться, не портясь, как минимум до следующего Белтейна, обладала легким тонизирующим и антибактериальным действием. Использовать ее для мытья и стирки?! А куда деваться-то…

Аленка тратила воду экономно, это хорошо. Вымыла кисти рук, ополоснула платок и уже им стала оттирать лицо и руки до локтя. Потом еще раз ополоснула платок и прижала его к лицу, как компресс, жестом показав, что вода больше не нужна.

Я убрал флягу, посмотрел на Алену. Вот тут вот надо бы прическу поправить, вот так вот, аккуратненько.

— Вот так-то лучше.

Лучше, но не совсем — вон на щеке пятнышко сажи. Это не от сгоревшего ли в божественном пламени супостата? Убрать надо. Я попросил у Алены платок:

— Сажа осталась… Вот тут… Еще капелька…

Третье пятнышко я оттирал, уже не глядя на него — я смотрел в огромные серые глаза.

А потом смотреть стало неважно. Вкус горячих губ, еще хранящих остатки тонкого аромата лесного родника. Запах девичьей кожи и волос… Алена целовалась яростно, исступленно. Это было похоже на молитву — молитву фанатика. Она даже немного пугала меня своей страстью, пару раз мы чувствительно ударились зубами, так что я даже почувствовал мимолетный привкус крови, смешавшийся со вкусом моей дорогой священницы. Руки, ставшие зрячими, вполне заменяли собой глаза, они заглядывали везде, осматривая нежную и неистовую девушку со всех сторон. А если что-то мешало их взгляду, то досадная помеха тут же отправлялась в недолгий полет на каменистую землю.

— А знаете, почему не стоит делать этого на Красной Площади?

Убью скотину! И не посмотрю, кто это вылез. Головой думать надо, когда шуточки можно шутить, а когда нужно свалить в туман! Тем более — в такой момент! Я вскочил в боевую стойку, подхватив глефу, — и немного опешил. Передо мной стоял весьма странный персонаж. Точнее сказать, странный для этого места. Дома я ему не очень бы удивился. Дядька габаритами чуть меньше меня, в камуфляже (если не ошибаюсь, это так называемая «горка»), бронежилете, разгрузке, на поясе висит немного странно выглядящая каска, а в руках — что-то, похожее на пулемет Калашникова, побывавший в руках фаната Круза. С пристегнутой патронной коробкой, еще три навьючены на этого бойца. Расстояние до хама — метров семь. Стоит, слегка расставив ноги в берцах, ухмыляется самоуверенно. Ну еще бы, с его точки зрения, ситуация беспроигрышная.

Щаз, с четырьмя «з». Пулемет держит стволом влево от продольной оси, градусов под сорок пять — пятьдесят, опустив ствол вниз так, что точка прицеливания примерно в метре перед нашими ногами. Думает, наверное, что ситуация в его руках. Ускориться, рывок перекатом вправо (для него — налево), еще и глефу отбросить в другую сторону, отвлечь внимание. Если даже успеет нажать на спуск и начнет стрелять — меня там, куда целится, давно уже не будет, отдача поведет оружие «не туда», придется поворачиваться всем корпусом, а он и так стоит вполоборота, короче, с учетом моей скорости — без шансов. После переката вправо — резкий рывок ему за спину, ударом по нервным узлам «отсушить» руки от локтя, связать ремнем от его же пулемета, просунув оружие между спиной и локтями. Он, по идее, вообще никак не должен успеть среагировать.