Красная сестра - Марк Лоуренс
Боль и гнев уже приводили ее на Путь. Она легко вызывала в себе гнев: Раймел Таксис все еще дышал, и этого было достаточно. Она хотела убить его во время ковки, и несколько дней спустя ее пальцы все еще зудели по ночам от желания его крови. Но она обнаружила, что ее клинки не могут сделать больше, чем поцарапать его. Может быть, человек рядом с ним сотворил какое-то колдовство? Или дьяволы, разделяющие его кожу, защитили от нее своего хозяина?
В любом случае Нона подвела Сайду. В нескольких ярдах от того места, где Раймел ранил ее, Нона схватила его за горло... и все же он жив. Ей достаточно было подумать о своих собственных неудачах и о своей подруге, и ее охватывал гнев. Как и боль.
На это требовалось время. Время разжечь гнев и дать ему разгореться до белого каления, время позволить ее боли подняться из глубоких и скрытых мест, где она ее хранила. Но она могла сделать это, и каждый раз, когда она делала это, Путь сливался с хаосом ее мысленного взора. На мгновение он появлялся, вытягиваясь перед ней, извиваясь из стороны в сторону, словно белая змея в предсмертной агонии. И в следующее мгновение ее швыряло на него с пугающей скоростью.
В первый раз, когда она коснулась Пути во время одного из таких путешествий, она коснулась его мимолетным прикосновением, и энергия этого прикосновения вырвалась из нее с грохотом, от которого задребезжали ставни в монастыре и птицы по спирали полетели к земле, убитые в полете. Звук был настолько громким, что никто не знал, откуда он донесся. Сестра Правило предположила, что в многочисленных пещерах, пронизывающих плато, произошел какой-то обвал.
Во втором и последующих случаях Ноне удавалось направить энергию Пути в скалу, разбивая известняк, превращая его в порошок, но не причиняя никакого ущерба, который мог быть замечен из монастыря. Однако после дюжины или более попыток, несмотря на все ее усилия замедлить приближение, обрести равновесие, как на меч-пути, и осторожно продвигаться вперед, ей удалось сделать всего один шаг или, возможно, скользящий второй шаг, прежде чем Путь сбрасывал ее.
— Нона?
— Да? — Нона подняла глаза, заново открывая для себя комнату, великолепные цвета окон, послушниц со всех сторон на своих стульях и Сестру Сковородка, стоящую перед ней. — Да, Госпожа Путь?
— Мне показалось, что ты переходишь черту между безмятежностью и сном. — По комнате прокатился смех.
— Простите, Госпожа Путь.
— Я сказала, что ты будешь сопровождать меня в Академию.
— Я?
— А еще Гесса и Арабелла. Я отвожу туда кванталов Серого Класса каждый год в двадцатый седьмой день. Если они у нас вообще есть. Очень важно, чтобы вы подверглись воздействию чар марджал; точно так же магистры Академии считают, что их ученики должны знать кое-что о магии Пути.
Прозвучал голос Брея, и Сестра Сковородка нахмурилась, слушая затихающий звон, прежде чем, с несвойственным ей раздражением, махнуть рукой, распуская класс. Стул Клеры чуть не перевернулось, когда она вскочила с него и начала проталкиваться, чтобы первой спуститься по лестнице.
Вечером, когда Нона подошла к столу в трапезной, она обнаружила, что Клера уже атакует миску с тушеным мясом. Дарла занималась ножкой, которая, казалось, была добыта из лебедя, а не из курицы, и, казалось, была полна решимости сгрызть мясо до костей, ее щеки и подбородок были покрыты жиром.
— Ты опоздала. Не похоже на тебя, — умудрилась выдавить из себя Дарла, не прекращая работать с ножкой. Из всех послушниц только у Дарлы был больший аппетит, чем у Ноны.
— Сестра Колесо поймала меня и прочитала нотацию. — Это было враньем — она снова попыталась идти по Пути, добравшись до него в гневе. Как обычно, ее попытки замедлиться и управлять им привели к тому, что через несколько мгновений ее выкинуло с Пути. Безумие разбитого камня и трещины, которые тянулись на ярд или больше в скале — вот и все, чем она могла похвастаться.
— Я видела, как Колесо шепталась с Йишт за свинарниками. — Клера не поднимала глаз от своей миски, говоря между полными ложками. — Я думаю, они вместе что-то замышляют.
Нона огляделась в поисках Зоул, но девочки не было. Шерзал часто посылала ей посылки с едой, чтобы удовлетворить ее «этническую диету», и Зоул можно было найти едящей их в аркаде. Обычно еда походила на сушеную рыбу, иногда с тревожными намеками на щупальца. Иногда напоминала кубики жира, почерневшие от времени; от их вони у Ноны слезились глаза. Никто никогда не просил поделиться.
Нона положила себе тушеного мяса и кусок хлеба, втиснувшись между Клерой и Кетти.
— Сестра Колесо скорее отрежет себе нос, чем пропустит пение четвертого псалма перед едой. Она последняя монахиня во всей вере, которая может замышлять заговор против церкви.
— Может быть, не против церкви. — Ара выдвинула стул с другой стороны стола и наклонилась за хлебом. — Может быть, она не считает тебя частью церкви, Нона. Ты умудряешься уничтожить каждую молитву, которую она заставляет тебя учить.
— Я правильно произношу слова!
— Ты произносишь их так, словно молитва — смертельная угроза. Даже если бы все не знали, что ты ее ненавидишь, им достаточно было бы послушать тебя на уроке Духа, чтобы в этом убедиться. — Ара села.
— Я не ненавижу ее, — Нона прожевала и проглотила. — Просто она мне очень, очень не нравится.
— В любом случае, — сказала Ара. — Забудь про Сестру Колесо, через четыре дня мы поедем в Академию!
— Я там была. — Нона сунула в рот большую ложку тушеного мяса и, обнаружив, что оно слишком горячее, села, быстро вдыхая и выдыхая, а Ара бросила на нее яростный взгляд, требуя дополнительных разъяснений.
— И…
Нона, наконец, выиграла битву и начала жевать, ее язык был немного ошпарен.
