Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт

Мезимотес помолчал и, пожевав губами, сбил привычным движением воображаемую пылинку с рукава. В его глазах сверкнул лёд, в голосе, возвысившемся до решительных и гневных интонаций, снова появился металл: "Участникам подпольной группировки "Типуль Нимрац" предписывается немедленно явиться в Жюри и сдать нам свой прибор (которому в целях обмана Жюри и слушателей они присвоили название угав) для немедленного изъятия и всестороннего изучения! Добровольная явка смягчит вашу участь…" – последние слова Мезимотес произнёс тихим голосом, который ассоциировался с медленно струящимся расплавленным металлом и потому звучал особенно зловеще. При этом выражение его лица поразило даже хорошо знавших Минея эранийцев. Чтобы Мезимотес был хорошо виден, а главное – слышен в каждой точке "Цедефошрии", усиление ввели до предела (и не только усиление, но и повтор отдельных, наиболее существенных, фраз). Громовой голос основателя и отставного босса несуществующей ныне "Лулиании", повторяющий на все лады ключевые фразы его речи, перекатывался по всем секторам огромной площади.

Возле кокона Кошель Шибушич докладывал Пительману о задержании фиолетовых.

Правда, ни у кого из них не оказалось при себе музыкальных инструментов (разве что у самых юных – детские свистульки), никто не был похож на выступавших на сцене подростков. Самих злоумышленников "Хайханим" и "Типуль Нимрац" среди задержанных не оказалось. Увидев толпу испуганных детей в наручниках, Тимми, и без того почти на грани нервного срыва, рассвирепел: "Послушай, Кошель! Что это такое?! Ты позволил главарям банды антистримеров и шофаристам ускользнуть из наших рук? А кого ты мне тут привёл?! Я ведь приказал разыскать и задержать именно тех! Ихний э-э-э… мультишофар, звуковой наркотик… – где он тут у этой мелюзги?" Кошель угрюмо лепетал, что ни мультишофара, ни его владельцев им ещё не удалось обнаружить и арестовать: они вроде как испарились.

"А где "америкашка"? Неужели непонятно, что он нам тоже очень нужен?" – Тим свирепо глянул на Кошеля. Тот недоуменно хлопал глазами: "Это который? Там их много было с акцентом… Был там один, громила с кулаками, так до него моим дубонам было не добраться: кулаки пудовые, а у них головы не казёные… – забормотал Кошель. – И ва-ще… Разве была команда о конкретных антистримерах, кроме этих?.." – и он указал через плечо.

Проследив за указующим перстом Кошеля, Тимми увидел Бенци, руки которого были завёрнуты назад и крепко связаны, сам же он был едва виден в плотном кольце мощных дубонов. Из-за их плеч Бенци пристально смотрел на Пительмана, глаза его метали молнии. Тим ухмыльнулся Кошелю и с нескрываемым торжеством сказал: "А вот это крупная рыба! Это твои кадры неслабо сработали! За этого антистримера – спасибо! – и скосив глаза немного в сторону: – Ага-а!.. И этот тоже!.. тише, тише, этого не называй… Я-то знаю – его можно обвинить в… Да! – воровство идей фирмы и использование их на стороне в целях наживы… На антистримерской стороне, что усугубляет… – тихо произнёс он, старательно заслоняя от Бенци окружённого дубонами Гидона, руки которого были толстым проводом примотаны к туловищу, а на его голову два штиля натягивали мешок. – Тех, кто этого задержал – к награде! Его самого немедленно в… сам знаешь, куда – в музыкальную шкатулку. Об его аресте – молчок! Чтоб ни одна собака не пронюхала!" Пительман давал указания касательно Гидона тихим голосом, не сводя с Дорона взгляда и ожидая увидеть хоть крохотный след унизительного страха, но тщетно. Под конец он веско добавил: "Поработайте с ним! И с тем тоже… Но порознь, чтобы они друг о друге ничего не узнали… И вообще… никто…" – сквозь зубы бормотал Тим почти на ухо Кошелю. Потом глянул снова на Бенци, глаза которого сузились и метали молнии, и неожиданно громко отчеканил: "А мы с Офелией постараемся организовать явку с повинной его детей… ну, тех самых… банды "Типуль Нимрац"!.." – "А что с остальными?" – "Обычным порядком… Сам знаешь, не маленький… Посоветуйся с Кастахичем… До окончания голосования никуда не выпускать, даже в туалет!" Сзади раздались перебивающие друг друга ломкие фальцеты близнецов Блох: "А где его старший сын, совратитель нашей сестры? Кто брал эту преступную группу? Нас там не было…" – "Успокойтесь, лапуль… За нами не заржавеет! – обернулся Тим к братьям. – Идите, миленькие, лучше к семье: через несколько минут начнётся голосование!" Дубоны плотным кольцом окружили Бенци и остальных арестованных и увели их в неизвестном направлении. Гидона увели ещё раньше, и никто не знал, куда…

По "Цедефошрии" грозным набатом перекатывался густой бас Клима Мазикина: "Фиолетовых хулиганов надо было сразу же, – со сцены, которую они осквернили… – не ожидая окончания Турнира! – отправить в длительную отсидку – за злостный обман, фальсификацию, хулиганское поведение, пренебрежение к демократическому волеизъявлению масс и попытку срыва Турнира! Что об этом говорят законы Арцены?

А-а-а??!!" – "Не беспокойтесь, мистер Мазикин: мы с ними разберёмся! Как мне сообщили, уже разбираются: виновные будут примерно наказаны!.." – успокаивающе произнёс Мезимотес, с натянутой улыбкой повернувшись в сторону Жюри. Разумеется, из этой беседы членов Жюри между собой до сведения публики довели только возмущённые слова Клима Мазикина и часть ответа Мезимотеса.

"Цедефошрию" залил мягкий свет. На сцену вышел Мезимотес, поднося к губам микрофон. "Прошу спокойствия и внимания! Концертная часть закончена, – загремел, заглушая все прочие звуки, его усиленный до громовых раскатов голос: – Сию же минуту начинается голосование!" В ложе Жюри появился Тим с виноватым и обескураженным лицом. Мезимотес поманил его к себе, Офелия вытолкнула его вперёд, незаметно ободряюще похлопав по плечу и что-то шепнув на ухо. Тим расцвёл и более уверенной походкой протопал к Минею.

Тот громко и веско произнёс, склонившись к микрофону: "Создатель войтероматов адон Пительман напомнит, как пользоваться прибором. Прошу слушать внимательно и исполнить строго в согласии с его инструкциями", – и, величественно кивнув, передал микрофон Тиму, ласково подтолкнул его и отошёл в сторону. Тим, красный, как свёкла, взял микрофон в руки и заговорил: "Итак, хаверим, внимание!

Синхронно с моим последним словом, прозвучит популярный фанфарический пассаж. С последним его звуком войтероматы подключатся автоматически".

Мягкий, слегка виноватый тенорок Пительмана колыхался над "Цедефошрией". Галь, гордо оглаживая на себе отливающую мокрым асфальтом зелёную форму дубона и поглядывая по сторонам, произнёс: "Автор войтероматов Тим Пительман – наш друг!" Моти при этих словах сына спросил, ни к кому не обращаясь, но так, чтобы слышали его только Рути и дети: "Разве они уже не всё нам объяснили в процессе Турнира, как такового? Особенно во время последнего балагана…" – "Dad, помолчал бы ты лучше!" – отмахнулся Гай. "Не слишком ли много шутишь?.." – Галь оглянулся на отца и зловеще прищурился.