Гай Кей - Дорога в Сарантий

— Теперь ты взволнован? Заинтригован? Тебе нравится, когда женщина проявляет слабость, родианин? Мне следует это запомнить и подушку тоже?

Он вспыхнул, но встретил ее насмешливый взгляд.

— Мне нравятся люди, которые немного приоткрывают… самих себя. Нерасчетливые. Движения вне тех игр, о которых ты упоминала. Да, это меня привлекает.

Теперь настала ее очередь промолчать, стоя неподвижно возле двери. Солнечный свет, скользящий сквозь ставни, падал полосами бледного утреннего золота на стену, на пол и на ее синее платье.

Наконец она сказала:

— Боюсь, что этого нельзя ожидать в Сарантии. — Похоже, она собиралась что-то прибавить, но затем покачала головой и только прошептала: — Ложись спать, родианин.

Она открыла дверь, вышла, закрыла ее и исчезла, остался лишь аромат, легкий беспорядок на постели и большой беспорядок в душе Криспа.

Он рухнул на кровать в одежде. Лежал с открытыми глазами, сперва ни о чем не думая, потом думал о высоких, величественных стенах с мраморными колоннами поверх мраморных колонн, о подавляющем, грациозном размахе купола, который отдали ему, а потом он долго думал о некоторых женщинах, живых и мертвых, а потом закрыл глаза и уснул.

Тем не менее, пока солнце вставало за окном и освещало ветреное, ясное, осеннее утро, ему приснился сон. Сначала снился «зубир», заслонивший собой время и мир в тумане, а затем только одна женщина.

— Да будет Свет для нас, — пел Варгос вместе со всеми в маленькой церкви по соседству. Служба приближалась к концу. Клирик в своей бледно-желтой одежде поднял две руки в жесте солнечного благословения, который был принят в Городе, а затем люди снова начали разговаривать и быстро устремились к выходу на утреннюю улицу.

Варгос вышел вместе с ними и несколько секунд постоял, моргая от яркого света. Ночной ветер сдул прочь облака; день обещал быть хоть и холодным, но ясным. Женщина, держащая на бедре маленького мальчика, а на плече кувшин с водой, улыбнулась ему, проходя мимо. Однорукий нищий приближался к нему сквозь толпу, но сменил курс, когда Варгос покачал головой. В Сарантии достаточно нуждающихся, нечего подавать милостыню человеку, которому отрубили руку за воровство. Варгос придерживался твердых убеждений на этот счет.

Он не был бедным. Накопленные сбережения и задолженность по жалованью, которые ему нехотя вернул начальник имперской почтовой службы перед тем, как они покинули Саврадию благодаря вмешательству центуриона Карулла, позволяли Варгосу купить еду, зимний плащ, женщину, флягу эля или вина.

Собственно говоря, он проголодался. Он не позавтракал в гостинице перед молитвой, и запах ягненка, жарящегося на решетке на открытом воздухе через дорогу, напомнил ему об этом. Он пересек улицу, пропустив тележку с дровами и стайку хихикающих служанок, направляющихся к колодцу в конце переулка, и купил за медную монету вертел с мясом. Поел, стоя и рассматривая других клиентов маленького, худого торговца — из Сорийи или Амории, судя по цвету его кожи, — пока они наскоро перекусывали, торопясь туда, куда им было нужно. Маленький торговец трудился в поте лица. Люди в Городе двигаются быстро, к такому заключению пришел Варгос. Ему совсем не нравились толпы и шум, но он находился здесь по собственному выбору, и в свое время он приспособился к еще более трудным вещам.

Варгос покончил с мясом, вытер подбородок, бросил вертел в кучу рядом с жаровней торговца. Затем расправил плечи, глубоко вздохнул и зашагал прочь, к гавани, искать убийцу.

Слух о нападении дошел до постоялого двора из лагеря Синих ночью, пока Варгос спал в неведении. Он чувствовал себя виноватым, хоть и понимал, что это чувство ничем не обосновано. Он узнал о ночных событиях от троих солдат, спустившись вниз на рассвете, когда зазвонили колокола: на Криспина напали, трибун ранен, ферикс и Сигер погибли. Шесть нападавших убиты трибуном и людьми из факции Синих, в их лагере. Никто не знает, кто заказал это нападение. Люди городского префекта ведут расследование, сказали ему. Люди редко разговаривают с ними откровенно, сказали ему. Солдат слишком легко нанять на подобное дело. Возможно, больше ничего не удастся узнать — до следующего нападения. Варгос видел, что люди Карулла взяли с собой оружие.

Криспин и трибун еще не вернулись, сказали они. Однако они оба находятся у Синих, в безопасности. Провели там ночь. Колокола все еще звонили. Варгос отправился в маленькую церковь дальше по улице — никто из солдат с ним не пошел — и сосредоточился на мыслях о боге, помолился за души двоих убитых солдат, чтобы они нашли убежище в Свете.

Теперь с молитвами было покончено, и Варгос из племени инициев, добровольно связавший себя с родианским художником за его милосердный и мужественный поступок, ходивший с ним в Древнюю Чащу и покинувший ее живым, отправился на поиски того, кто желал Криспину смерти. Иниции — непримиримые враги, и, кем бы ни был этот человек, у него теперь появился враг.

Варгос не мог этого знать — и ему бы не понравилось такое сравнение, — но в тот момент он был очень похож на своего отца, когда шагал посередине улицы. Люди быстро уступали ему дорогу. Даже всадник на муле поспешно убрался с его пути. Варгос этого даже не заметил. Он думал.

Он не сказал бы, что умеет строить планы. Скорее он реагировал на события, а не предвидел и не вызывал их. На имперской дороге в Саврадии не было особой необходимости что-то продумывать заранее, когда он ходил по ней взад и вперед долгие годы с разными путешественниками. Требовалась выносливость, приветливость, сила, некоторые навыки обращения с повозками и животными, умение владеть боевым посохом, вера в Джада.

Из всего этого, возможно, только последнее могло пригодиться для поисков того, кто нанял этих солдат. Варгос, за неимением лучшей идеи, решил направиться в гавань и потратить несколько монет в какой-нибудь подозрительной таверне. Возможно, он что-то услышит, или кто-нибудь предложит купить сведения. Посетители там рабы, слуги, подмастерья, солдаты, стремящиеся заработать пару медных фоллов. Кружка-другая их обрадует. Ему пришло в голову, что это может быть опасным. Но не пришло в голову из-за этого изменить свой план.

Миновала лишь часть утра, а он уже убедился, что Сарантий похож на север или на имперскую дорогу по крайней мере в одном: люди в тавернах не были склонны отвечать на вопросы, задаваемые незнакомыми людьми, если речь шла о насилии или о том, чтобы поделиться информацией.

Никто в этом опасном районе не хотел указывать на кого-то другого, а Варгос не так свободно владел речью и не был достаточно хитрым, чтобы незаметно подвести человека к разговору о происшествии вчерашней ночью в лагере Синих. Кажется, все о нем знали — вооруженные солдаты ворвались в лагерь факции и там были убиты, событие заметное даже в этом порочном городе, — но все соглашались говорить только о самом очевидном. На Варгоса бросали мрачные взгляды и замолкали, если он настаивал. Шесть погибших солдат приехали в отпуск из Кализия: они охраняли там границу с бассанидами. Они пили по всему городу несколько дней, тратили взятые в долг деньги. Так поступают почти все солдаты. Это всем известно. Вопрос в том, кто их подкупил, а этого никто не знал или не хотел говорить.