Дин Кунц - Единственный выживший

Вместе с тем, исполняя очередное "мокрое дело", Пятьдесят восьмой остается в рамках заданных границ и не может последовать за своей жертвой за пределы дома, в котором она была обнаружена. Почему это происходит, никто, в том числе и он сам, не может объяснить достоверно, хотя теорий на этот счет существует множество. Вероятнее всего, дело здесь в том, что нематериальная психическая сущность Пятьдесят восьмого, являясь особой разновидностью волновой энергии, ведет себя на открытой местности подобно теплу, заключенному в раскаленном камне, который вынесли на мороз. Она излучается вовне, рассеивается и, хотя не исчезает вовсе, перестает существовать в концентрированной форме и уже не может служить инструментом подавления человеческой воли. Даже дальнозрение Пятьдесят восьмого действует вне помещений кое-как; давать описание местности он способен, однако сосредоточиться на нем надолго не может, и это служит для руководителей "Проекта" постоянным источником огорчений. Впрочем, они надеются, что со временем – и после соответствующей тренировки – ССВ-89/58 сумеет преодолеть свои недостатки.

Два раза в неделю можно увидеть, как ответственные за Пятьдесят восьмого служащие "Проекта" открывают саркофаг, чтобы помыть и вычистить свое сокровище. Для этого ССВ-89/58 в обязательном порядке усыпляют, однако на все время гигиенической процедуры он остается подключен к "красной кнопке". Его тщательно обтирают влажными губками, обрабатывают пролежни, удаляют при помощи клизмы то минимальное количество фекалий, которое он производит, чистят ему зубы, осматривают глаза на предмет возможного воспаления и промывают их растворами антибиотиков, а также производят еще несколько специфических действий. Несмотря на то что мышцы ССВ-89/58 ежедневно подвергаются легкой электрической стимуляции, которая позволяет поддерживать их массу в пределах минимально допустимой нормы, внешне он напоминает изголодавшегося ребенка из какой-нибудь страны третьего мира, страдающей от ежегодных засух. Кожа у него сморщенная и бледная, как у трупа на столе патологоанатома, кости ввиду отсутствия нагрузок – тонкие и хрупкие, а когда во время санации он бессознательно хватает своими тонкими пальчиками руки исследователей, то сжимает их не сильнее новорожденного младенца, который тщетно старается удержаться за болъшой палец матери. Изредка – тоже в глубоком наркотическом сне – Пятьдесят восьмой начинает лепетать что-то бессмысленное, жалобно вскрикивать и даже плакать, словно ему снится какой-то очень грустный сон.

На заправочной станции, у колонок самообслуживания, было всего три машины. Вокруг них, то и дело наклоняя головы и пряча лица от ветра, несущего мелкую пыль, хлопотали озабоченные владельцы, но сама сервисная зона была освещена так ярко, как будто здесь собирались снимать фильм, и хотя Джо и Розу преследовало не обычное полицейское агентство, которое могло показать их фотографии по телевидению и обратиться за помощью к населению, Джо почувствовал себя неуютно. Инстинктивно он остановил "Форд" у самой стены станции, где еще сохранилась кое-какая тень, способная служить укрытием.

Джо был до крайности смущен, растерян и не знал, что ему делать. Сердце его буквально обливалось кровью, потому что теперь он знал истинную причину катастрофы рейса 353, знал, кто убийца, и представлял себе все кошмарные подробности этого преступления, но это знание, словно хирургический скальпель с тонким лезвием, прошлось по едва зарубцевавшимся ранам и разбудило свернувшуюся в них боль. Теперь сердце его снова ныло и болело, как в первый день, а трагическая потеря казалась совсем свежей и недавней.

Заглушив мотор, Джо некоторое время сидел неподвижно и молчал.

– Чего я не понимаю, это того, как им удалось узнать, что я лечу этим рейсом, – сказала Роза. – Я была очень осторожна… И все же я почувствовала, как он обшаривает салон при помощи дальнозрения и ищет нас, потому что свет начал странно мигать, а мои наручные часы испортились. И еще слабое ощущение присутствия… Эти признаки я уже научилась узнавать.

– Я разговаривал со старшим следователем Национального управления безопасности перевозок, – ответил Джо. – Эта женщина успела прослушать записанные на пленку переговоры пилотов в кабине, прежде чем кассета была уничтожена весьма своевременным пожаром в лаборатории. Этот… Пятьдесят восьмой был в голове командира экипажа. Я другого не понимаю… Почему он не убил одну тебя?

– Потому что он должен был убить двоих, меня и девочку, и если справиться со мной ему ничего не стоило, то с ней у него вряд ли бы что-нибудь вышло.

– Ты имеешь в виду – с Ниной? – озадаченно переспросил Джо. – Но почему? Почему она уже тогда заинтересовала тех, кто преследовал тебя?

Она же была просто пассажиркой, разве не так? Я думал, что люди из "Проекта-99" преследуют ее только потому… потому что она спаслась вместе с тобой!

Роза отвернулась. Отчего-то она явно боялась встретиться с ним взглядом.

– Возьми для меня ключ от дамской комнаты, – сказала она, – и дай мне одну минуту. Я расскажу тебе все остальное по дороге в Бигбер.

Джо вышел из машины и, зайдя в помещение станции, взял у кассира ключ. Когда он вернулся, Роза уже выбралась из "Форда" и стояла, неловко облокотившись о переднее крыло и подставив спину завывающему горячему ветру. Левую руку, согнутую в локте, она прижимала к груди, а правой придерживала у горла лацканы пиджака, словно ей было очень холодно.

– Помоги мне отпереть дверь, – попросила она.

Джо направился к дамской комнате, и к тому времени, когда он справился с замком и включил свет, Роза кое-как доковыляла до двери.

– Я быстро, – пообещала она, скрываясь внутри.

Прежде чем она исчезла, Джо успел рассмотреть выражение ее лица. Роза выглядела слишком скверно – хуже некуда.

Возвращаться к машине Джо не стал, а оперся спиной о стену, дожидаясь возвращения своей странной спутницы.

Санитары и сиделки в психиатрических лечебницах и приютах для умалишенных утверждали, что их беспокойные пациенты реагируют на ветер Санта-Ана гораздо острее, чем даже на вид полной луны за решеткой окна. И дело было скорее всего не в заунывном протяжном вое, похожем одновременно и на трубные рога неземных охотников, и на вопли преследуемых ими сверхъестественных тварей, а в едва заметном остром запахе пустыни и легких статических разрядах, которые так сильно отличали этот ветер от других, не таких сухих и горячих воздушных течений. И Джо прекрасно понимал, что могло заставить Розу поднять воротник блейзера и пытаться спрятаться в него, как в броню. Сегодняшняя ночь с ее ветром и полной луной способна была пробрать до печенок и гораздо менее чувствительное существо, а если знать, что где-то совсем рядом – невидимый и неощутимый – рыщет среди своих потенциальных жертв маленький сирота без имени, то не поддаться страху было практически невозможно.