Сергей Шведов - Варяжский сокол

После ухода кудесницы Всемилы и кудесника Мстимира пирующие оживились. Вино полилось рекой, а хвастливые и хвалебные речи – бурным потоком. Радимичи по всей Руси славились своим красноречием, но бек Карочей не собирался сегодня им уступать. Его речь была столь цветистой и столь насыщенной похвалами невесте, жениху и их родителям, что многие восторженно зацокали языками, когда он ее завершил. А уж подарки, преподнесенные богатым скифом жениху и невесте, и вовсе повергли всех в оторопь. Каролингские мечи в радимецких землях и без того были редкостью, а уж этот, с рукоятью, богато разукрашенной золотыми накладками, и в ножнах, усыпанных драгоценными камнями, поразил всех. Невеста тоже не осталась внакладе, и многие радимичи клялись, что впервые видят столь крупные изумруды в такой изумительной оправе. Еще бы им не удивляться, если Карочей преподнес красавице Милице едва ли не самое изящное ожерелье из сокровищ покойного рабби Зиновия, подобранных с большим вкусом.

– Щедрый ты человек, бек, – сказал с усмешкой скифу Сивар Рерик. – Надо бы мне пригласить тебя на свою свадьбу. Побрякушки мне ни к чему, а от меча я бы не отказался. Ну хоть такого, что висит сейчас на твоем поясе, Карочей. С таким мечом приятно не только жить, но и умирать.

– Я положу его на твою могилу, уважаемый Сивар. Слово бека.

Сивар захохотал, но глаза его при этом оставались серьезными. Быть может, он предчувствовал свою завтрашнюю смерть. Во всяком случае, Карочей сделает все от него зависящее, чтобы исполнить данное варягу слово как можно скорее.

Ночь прошла без происшествий. То есть случилось то, что и должно было случиться: прекрасная Милица стала женой княжича Владислава, к огорчению маявшегося с похмелья Карочея. Он предпочел бы получить свою будущею жену нетронутой. Однако кубок вина, преподнесенный вовремя служкой, вновь вернул скифу хорошее настроение. Станет ли Милица его женой, это еще вилами по воде писано, а вот то, что для ее мужа этот день будет последним в цветущем мире, он нисколько не сомневался. Порукой тому были твердое сердце князя Горазда и запредельное честолюбие бека Езекии, который спал и видел себя покорителем радимецкой земли. Карочей Езекию не осуждал. В конце концов, сыну Обадии в свой черед предстоит получить каганскую булаву, и лучше, если ее получит опытный и много чего повидавший полководец, чем рохля, возросший под крылышком отца. Да и риска в данном случае не было практически никакого. Ибо пятистам боготурам, будь они хоть семи пядей во лбу, никогда не справиться с двадцатью тысячами хазар и радимецких мечников.

Выезд молодых из Тарусиного горда почему-то задерживался. То ли новобрачные никак не могли прийти в себя после бурно проведенной ночи, то ли родители Милицы никак не хотели расставаться со своей ненаглядной, но солнце уже стояло в зените, а в Детинце все еще продолжалась утренняя суматоха. Карочей хотел было расспросить о причине задержки боготура Осташа, но не нашел его ни в тереме, ни во дворе. Рерики тоже нигде не показывались. Да что там Соколы – куда-то исчезли даже братья Милицы, Яромир и Драгутин. И лишь радимецкий боярин Станислав унылым идолом стыл на крыльце, разукрашенном причудливыми птицами.

– Ты отправил гонца к Горазду? – прошипел ему на ухо Карочей.

– Отправил еще с вечера.

– А от Горазда кто-нибудь был?

– Рано поутру прискакал мечник. Сказал, что радимецкие ганы уже в сборе и к Езекии отправлен посланец.

– Значит, все идет как надо?

– Не уверен, – покачал головой Станислав.

– То есть как не уверен?! – возмутился Карочей. – А что тебя смущает?

– Боготуры какие-то странные, – растерянно произнес Станислав.

– Не странные они, а пьяные, – усмехнулся Карочей. – Смотри, какие у них морды опухшие.

– Но не до такой же степени опухшие, чтобы я не смог их узнать, – рассердился невесть на что Станислав.

Звук рога оборвал завязавшийся спор между боярином и беком. Похоже, свадьба наконец-то трогалась с места, дабы продолжить пир теперь уже в доме жениха. До Славутича путь был неблизкий, и теперь уже становилось очевидным, что в назначенный срок новобрачные туда не попадут. Так же как и гости. Впрочем, им и без того за теми столами не пировать.

– Жениха-то узнал? – насмешливо спросил у Станислава Карочей.

– Узнал, – ответил боярин, щуря в сторону молодых глаза, оплывшие с перепоя. Бек только головой покачал. Он и прежде знал, что радимичи не дураки выпить, но упиться до того, чтобы поутру своих не узнать, – это надо сильно постараться.

Новобрачную посадили в крытый возок на колесах, запряженный парой сытых холеных коней. Ее молодой муж легко запрыгнул в седло. Этот похмельем явно не страдал, ибо жениху пить на собственной свадьбе не полагалось. Полтысячи боготуров пали в седла следом за Владиславом.

– Как сидят-то! – вновь зашипел у Карочея над ухом боярин Станислав. – Разве ж это боготурская посадка?

– Пить меньше надо, – зло отозвался Карочей, но и в его сердце стали закрадываться сомнения. Новобрачных провожала только мать невесты, немолодая, но еще очень красивая женщина, а самого боготура Торусы не было. Неужели так упился за свадебным столом, что не смог выйти на крыльцо, дабы проводить родную дочь?

– Не боготуры это, – продолжал нудить Станислав, когда свадьба наконец выехала на накатанную дорогу. – Ряженые.

Карочею вдруг стало страшно. Его мутило не только от выпитого вина, но от дурного предчувствия. В отличие от боярина Станислава, он не знал радимецких боготуров в лицо, за исключением пяти-шести ражих молодцов, с которыми познакомился в тереме князя Богдана. Если боготуры покинули Торусин городец еще ночью, то на это у них была веская причина.

– Это даже не мечники, – шипел боярин Станислав, – это простые смерды, посаженные на коней.

– А кому и зачем понадобилось рядить их боготурами? – зло огрызнулся Карочей.

– Торуса хотел заморочить нам голову, и ему это удалось.

На свадьбу Владислава и Милицы все-таки приехали несколько видных бояр, в том числе и из тех, кто участвовал в заговоре. Нельзя было не приехать. Отсутствие радимецких вождей на свадьбе сына великого князя вызвало бы подозрения у ближников Велеса. Теперь бояре встревоженно поглядывали на Карочея и Станислава, словно ждали от них объяснений. Скиф добросовестно пересчитал рогатых всадников, сопровождающих Владислава. Их оказалось всего триста, хотя за столом вроде бы сидело около пятисот. Кроме боготуров, сына великого князя охраняли сто мечников его собственной дружины. Но с этими все было без обмана. Мечников Владислава хорошо знали в лицо все радимецкие бояре, сбившиеся сейчас в кучу вокруг Карочея.