Юлия Григорьева - Погоня за сказкой

— Стоять!

Мы обернулись. В проходе стояли трое мужчин. Один из них чиркнул огнивом, и мы с Вэем одинаково скривились от яркого света факела. Правда, мужчины поморщились. Этим и решил воспользоваться Лоет. Он дернул меня за собой, и тут же перед нашими носами просвистело две стрелы. Капитан выдал витиеватую тираду, а тот, кто велел нам стоять, укоризненно покачал головой:

— С вами дама, господин моряк.

Я подняла удивленный взгляд на пирата, и он скосил глаза на мое тело. Я тоже посмотрела вниз и залилась густой краской. Пока меня спасали, мне расстегнули жилет, и теперь мокрая рубашка недвусмысленно облепила показатель моей женственности. Жилет сбился от бега, и нашим преследователям все это было видно.

— Мы пристрелим вас раньше, чем вы сможете сбежать, — вновь заговорил неизвестный мужчина. — Следуйте за нами. Наш учитель и наставник решит, что с вами делать.

Дальше он отдал распоряжение своим спутникам на другом языке, и они направились к нам, опустив арбалеты. Зато поднял свой тот, что говорил с нами. Вэй выдал вторую заковыристую фразу, в которой упомянул Бонга, поднял меня на руки и, сказав:

— К девушке не притронетесь, — направился в сторону каменного коридора.

Глава 31

Тоннель оказался нешироким и длинным. Впереди нас шел тот, кто говорил на нашем языке, держа перед собой факел. Его колеблющийся свет освещал неровные каменные стены и лицо Вэя. Он был сейчас сосредоточен, о чем-то напряженно думая. Заметив мой взгляд, капитан слегка улыбнулся. Я вдруг смутилась и опустила взгляд, остановив его на татуировке, располагавшейся на левой стороне груди Лоета. Распластавшая крылья птица, словно замершая в полете, смотрела на меня большими, на удивление выразительными глазами. Совершенно не к месту стало любопытно, откуда она и почему именно сова.

— Любуешься? — не без иронии спросил Вэй.

— У тебя на сердце сова, — отметила я.

— Угу, — глухо произнес капитан, имитируя крик этой птицы. — Мне ее наколол тот же колдун, который дал прозвище. Сказал: «Сова — свободная и мудрая птица. Она даст тебе крылья, чтобы лететь, и разум, когда откажет твой собственный». Только что-то моя птичка перестала справляться со своими обязанностями с тех пор, как ты поднялась на борт «Счастливчика». — Он как-то невесело усмехнулся и посмотрел вперед. — Однако Бонга я все-таки убью.

Из тоннеля мы попали в обширную и ярко освещенную пещеру. Она не была никак украшена, на стенах не имелось никаких изображений. Единственное, что стояло здесь, — это грубое деревянное кресло, накрытое шкурой, а поверх нее сидел седобородый мужчина в длинной серой сутане. Мужчина был в преклонных годах, череп его оказался абсолютно голым, и, кроме бороды, иной растительности на голове не имелось. Глаза старца были прикрыты, руки сложены на животе, и казалось, что он дремал. Но стоило нам выйти к нему, как блеклые серые глаза открылись — и нас встретил взгляд, в котором было больше хитрости, чем мудрости. Он что-то спросил у наших сопровождающих, и те, с почтением склонив головы, ответили ему.

— Они принесли с собой семя греха, учитель, — перешел на знакомый нам язык тот, что говорил с нами до того. — Что нам с ним делать?

Я удивленно взглянула на капитана, пытаясь понять, что имел в виду мужчина. Вэй нахмурился еще больше.

— Это мое семя. И я успею свернуть шею любому, кто посмеет прикоснуться к этой женщине, — сказал он тем самым тоном, которому не смели возражать члены команды.

— Это я семя? — догадалась я.

— Ты — ангел, но они об этом еще не знают, — усмехнулся Лоет.

— Кто тебе это создание, сын мой? — оказалось, что и старик знает наш язык.

— Хвала Всевышнему, своего папашу я знаю, — ответил Вэй. — Я настоятельно прошу обращаться ко мне «господин Лоет», можно «капитан Лоет». Эта женена — моя жена, — его руки сильней стиснули меня, призывая к молчанию. — Нас венчал Всевышний, поэтому к греху эта чистая душа не имеет никакого отношения.

Старик встал с кресла и подошел к капитану, все еще державшему меня на руках.

— Браки — зло дьявола, — сказал старец. — Это происки женщин, дабы лишать мужчину его свободы и удали. Мы не признаем браки. Всевышний жены не имел, и мы, его последователи, отказались от ложных догм, навязанных официальной церковью.

— Час от часу не легче, — не сдержал свою язвительность пират. — А как же мужчина должен размножаться, если ему запрещено общение с женщиной?

Старик вернулся на свое кресло и кивнул тому, что говорил с нами. Тот склонил голову и повернулся к нам.

— Женщины должны содержаться в специально отведенных для них поселениях и призываться только для того, чтобы мужчины могли оставить в их чревах свой след. После рождения же мальчики должны быть отняты от матери и воспитаны другими мужчинами, а девочки так и останутся с женщиной, чтобы в будущем воспроизвести потомство. Женщин, которые не способны рождать сыновей и уже не могут рожать, подлежит уничтожать без жалости.

Мое возмущение этой ересью было столь велико, что я открыла рот, но очередное сжатие рук Лоета принудило меня промолчать.

— Стало быть, у вас процветает противное Всевышнему мужеложство? — не без интереса спросил Вэй.

— Нет! — возмущенно воскликнул наш собеседник, а один из тех, кто шел за нами, смущенно опустил голову.

Вэй этого не видел, но я заметила и хмыкнула. Капитан покосился на меня.

— Значит, после того как мужчина кинет семя, его оскопляют, дабы не вызывать греховных желаний вновь? Иначе что делать с юнцами, у которых начинает играть кровь? Или с молодыми мужчинами, у которых кровь все еще не остыла? Если же к женщине доступ закрыт, мужеложства нет, все органы здоровы и желания в наличии, как быть с этим? Единоличные игры? Увольте! Если юнцам такое позволительно, то мужчина должен хотя бы время от времени двигать своими чреслами. И куда ему двигать? Какое будущее вам видится с вашими идеями?

Старик махнул рукой, прерывая разошедшегося пирата.

— Уберите с глаз долой, — сказал он.

— Нет, любезный, я хочу услышать ответы! — воспротивился Лоет и чуть подкинул меня, устраивая удобней на своих руках.

— Хорошо, — учитель выпрямился на своем кресле. — Если тебе так угодно. Мужчина, томимый плотскими желаниями, всегда может сходить в поселение женщин и…

— Позвольте! — Лоет поудобней перехватил меня. — То есть женщины становятся в общей доступности?

— Именно, — важно кивнул старик.

— Стало быть, весь мир — бордель? Все бабы — шлюхи, которыми может воспользоваться любой? Любезный, вы что-нибудь слыхали о болезнях, которые можно подхватить от доступной женщины? Да с вашей моралью мы вымрем в два счета.