Андрей Лавистов - Нелюди Великой реки. Полуэльф

— Он напал на архонта и подлежит суду! — Синеволосый был в бешенстве, его лицо, довольно приятное, наверное, было искривлено от гнева и выглядело мертвым в свете фар «козла». Волосы такой оттенок придают, не иначе.

— Ты уже не архонт. — Судья попытался спрятать торжество в своем голосе, но удалось ему это не слишком хорошо. Возможно, не очень старался. — И я лишаю тебя права обращаться в Суд архонтов за ложное обвинение полукровки Петра Корнеева в присвоении им чужого имени… Газу!

Водила послушно стронул машину с места, и Синеволосому ничего не оставалось делать, как с ругательством отскочить в сторону. Пока он, сжав кулаки, злобно смотрел вслед «козлику», в открытый кузов которого легко запрыгнули три тени, таившиеся до сих пор в темноте, я сделал единственное, что мог в этой ситуации: развернулся и бросился обратно в дверь, через которую вышел.

Друэгар только-только пришел в себя и был небоеспособен. Получил кистенем по затылку и свалился в заботливо подставленные руки своей подруги.

— «Берсеркер» есть? — спросил я продавщицу, в очередной раз наставляя на нее «чекан». — Врать не вздумай, пойму и пристрелю! — С этими словами я потянул друэгара за плечо, освободил его от объятий ведьмы и уронил на пол. Плевать, все равно, считай, я его спас!

— Не-э-т-у-у-у-у! — провыла горе-колдунья, выдавая небольшой фонтанчик слез. Рот ее с размазанной помадой расползся в средних размеров Дурное болото. Не ожидала, что по второму кругу все пойдет? А «Берсеркера» нет: не для удовольствий эту гадость делали. Действия на десять минут, а потом еще день с толчка не слезаешь. И выворачивает сразу с двух сторон: сверху и снизу.

— «Танцулька» есть? — Возьму хоть ее, хотя эта дрянь и в четверть не дает эффекта «Берсеркера».

— Е-э-эсть! — прошмыгала носом «магсарка», и я в очередной раз восхитился способностям женщин говорить на вдохе.

— Давай, быстро! — подталкивая бабу к стойке, приказал я.

Трясущимися руками она достала небольшую картонную коробочку, на крышке которой был нарисован не красный мухомор с веселенькими белыми пятнышками, а стилизованная картинка пляшущих человечков. Словно код какой тайный… То, что надо! Принюхавшись к отформованному кубику жженого сахара, над которым изрядно поколдовали специалисты, я положил его на стойку и ударом рукоятки «чекана» разбил на несколько небольших кусков, а затем решительно разжевал самый маленький. А это кто? Нарки вывалились из своих иллюзорных миров в реальный?

Ко мне решительным шагом направлялась какая-то стриженная под мальчика женщина лет тридцати, ровесница, из компании пришлых. Не столько красивая, сколько ухоженная. Но в принципе симпатичная. Модная короткая куртка из шкуры виверны, обтягивающие вполне «спортивную» задницу штаны, дорогие ботинки с высоким берцем. Дорого и стильно в привычном для женщин из пришлых варианте. Типа, все как у всех, но дороже. Она была слегка под кайфом, поэтому путь ее был похож на что угодно: на изгибы русла Великой, на детский рисунок, когда непонятно, то ли волны на море нарисованы, то ли пасть крокодила в разрезе, то ли крепостная стена с зубцами, — но только не на прямую линию.

— Ты че тут? — сформулировала она, добредя до меня наконец. Слов ей явно не хватало, но манера, внешность, возраст — все было знакомо до боли. Такая «начальница», искренне считающая, что умение загонять до смерти персонал из аборигенов делает ее незаменимой в той мелкой фирмочке, где она занимает «высокое» и «прочное» положение. Замужним подругам-ровесницам, возящимся с детьми, она рассказывает, как «построила» подавальщиц из кабака какого-нибудь из Старых княжеств. Подругам помоложе охотно читает лекции на тему «все мужики козлы» и пытается построить, как тех самых подавальщиц. Меня она тоже сейчас построит: не нравится ей мое поведение… А я, я сам — нравлюсь? Замуж она не вышла — не потому что дурнушка или предложений не было, а потому что искренне считала, что достойна лучшего. Этакого прЫнца на белом коне. Ладно, графа на «чайке»… Лет через пять, достигнув «бальзаковского» возраста, согласится и на отставного штабс-капитана… на «козле»… А пока суд да дело, можно развлекаться… Вот бы я перед ней хвост распушил, будь у меня время…

Дамочка стояла передо мной, слегка покачиваясь, вперив в меня «начальственный» взгляд из своего арсенала, нарабатываемого годами, и ждала ответа.

— Я не тут, я уже ушел! — вежливо сообщил я ей, ощутив, как по всему телу искорками пробегает характерное для активированной «Танцульки» ощущение «куража», никак иначе это и не назвать. Взяв неплохой старт с места, я почти добежал до двери, когда обострившееся чутье заставило меня резко отпрыгнуть в сторону. Выстрел прозвучал как гром среди ясного неба, в двери на уровне моей головы образовалась здоровенная дыра. Это колдунья-продавщица вытащила из-под стойки здоровенную двустволку двенадцатого калибра и разрядила в меня оба ствола дуплетом. Это за то, что я за наркоту не расплатился? Немедленно рядом с ней оказалась «начальница», принявшаяся вырывать из рук тетки безопасное уже оружие, со словами: «А че ты тут?!» Не зря она мне понравилась! Такой выстрел не мог быть не услышан снаружи, и я в очередной уже раз отправился к стойке, отчего обе бабищи перестали бороться и, не выпуская из рук ружья, уставились на меня во все глаза: одна, которая колдунья, — со страхом, а «начальница» — с предвкушением. Будь у меня время, я бы ответил им взглядом на взгляд: клиентку «магсаров» я сам почти боюсь, а вот хозяйка заведения должна уже предвкушать неприятности… Заскочив за стойку, я спрятался за ней, приложив указательный палец к губам… Надеюсь, женщины меня правильно поняли.

Проглоченная отрава разъедала меня изнутри — все тело просило движения, но я сидел, сжав зубы, и держался. Расчет мой был прост: Синеволосый наверху не знает, что друэгара я нейтрализовал, выстрел из двенадцатого калибра ни с чем не спутаешь, а у меня-то с собой только «чекан» из огнестрела! Уверен, мое оружие Синеволосый срисовал сразу. В подтверждение моим мыслям пострадавшая дверь распахнулась, и в помещение «курильни» влетели те двое, которые чуть было не повязали меня на выходе. Увидели двух женщин, занятых перетягиванием двустволки, и остановились. Можно было бы и «потанцевать», но где Синеволосый? Ага, вот он, осторожненько так входит, с «аспидом», причем держит его странно: прижимает кисть с пистолетом к боку, едва ли не к пояснице. Это чтоб не выбили, что ли? А целиться как? Синеволосый с его странным хватом оружия меня нервировал, и первый выстрел я решил направить в него.

Бандиты как раз отвлеклись от разглядываний женщин за стойкой, потому что колдунья-«магсарка» вдруг взвизгнула и показала пальцем в глубь «салона». Еще бы она не визжала: я ее аккуратно ножиком ткнул пониже спины.