Лоис Буджолд - Священная охота

Йяда попыталась подняться, чтобы подойти к Фаре, но вдруг охнула и снова опустилась на землю. Ее рука коснулась сердца, потом — лба; губы Йяды изумленно приоткрылись, потом сжались от боли. Ингри отчаянно заскулил.

Толпа призраков еще раз расступилась, и вперед вышел воин-гигант. Его голова была привязана к широкому золотому поясу за седые косы, в руке он держал древко, увенчанное острием, со свернутым знаменем зелено-бело-голубого цвета. Взгляд из-под седых бровей устремился на Хорсривера, и тот вздрогнул, узнав воина, и поднял руку, словно намереваясь ответить на приветствие — хоть воин и не проявил к нему почтения; рука Хорсривера повисла в воздухе, когда он с опозданием это понял. Воин опустился на колени рядом с Йядой, озабоченно склонился над ней и положил руку девушке на плечо.

Ингри взволнованно прыгал вокруг них, опустив голову так, чтобы оказаться в поле зрения воина. Тот вопросительно взглянул на волка. Спина Йяды согнулась, окровавленная рука Ингри-человека выскользнула из ее вялых пальцев, и белая рука Йяды упала рядом. «Ох», — выдохнула девушка; ее широко раскрытые глаза потемнели. Йяда была смертельно бледна, и когда Ингри-волк снова лизнул ее в лицо, она не прореагировала.

Ингри попятился и поднял голову. Встав на задние лапы, он оперся передней о плечо воина и принюхался; что-то было насажено на тонкий, похожий на лист ивы наконечник древка. Бьющееся сердце… нет, половина сердца. И билось оно все медленнее.

«Он низко поклонился мне, положил мое сердце на каменный алтарь и рассек пополам обломком меча, который сжимал в руке. Половину он с великим почтением вернул мне, а вторую половину поместил на острие древка знамени, и толпа разразилась криками. Я не могла понять, была ли это клятва верности, требование жертвы или выкупа…»

«И то, и другое, и третье», — подумал Ингри.

Он не мог разобраться в том, что может сделать в этом нереальном мире. Пусть обладание волчьей мордой лишило его колдовского голоса, силы он не лишился. «Я победил жеребца Хорсривера, и он исчез. Может быть, я способен на большее». Хорсривер явно считал его обессиленным, бесполезным после того, как он сделал то, что должен был сделать; возможно, он намеревался просто бросить его, неспособного воссоединить тело и дух, чтобы он умер в одиночестве, когда призраки воинов и поддерживающая их магия истают. Ингри, одинокий волк, счел бы, что Хорсривер не ошибается. «Однако я не один, ведь верно? Теперь не один. Так она сказала, и так оно и есть. Истина… Как случилось, что я превыше всего стал любить истину?»

— Значит, мне суждено умереть от любви? — прошептала Йяда, приникнув к груди Ингри. — Я всегда считала, что это просто фигура речи. Так мы умрем вместе? Нет! О Лорд Осени, сейчас ведь твой сезон, так помоги нам!

«Здесь нет богов…» Но Ингри-то был здесь! «Нужно попробовать что-то еще. Хоть что-нибудь!» Может быть, предводитель призраков обладает какой-то властью: он ведь знаменосец. Знамя — священный символ Древнего Вилда, обещающий спасение, даже если все другие надежды мертвы. Ингри, скуля, потеребил лапой обутую в сапог ногу призрака, потом несколько раз ткнулся носом в ножны, висящие на золотом поясе рядом с головой. Поймет ли воин его мольбу? Призрак развернулся так, чтобы его глаза смогли взглянуть на Ингри. Седые брови удивленно поднялись. Воин выпрямился и вытащил из ножен обломок меча. «Да!» Ингри подтолкнул носом его руку, потом повернулся и вцепился зубами в собственный бок.

Кивнуть воин не мог, но он поклонился Ингри, потом опустился на колени, и Ингри опрокинулся на спину, смешно задрав в воздух лапы и подставив живот. «Если это ее спасет…» Острый обломок рассек ему грудь.

«Йяда не говорила, что это так больно!» Ингри сдержал вой и не позволил себе конвульсивно отпрянуть в сторону. Призрачная рука погрузилась в его разверстую грудь и вынырнула, окрашенная алым. Обломок меча рассек пополам скользкий комок на ладони воина, половину которого призрак подбросил вверх. Окровавленная рука опустилась снова и поднялась пустой, и Ингри-волк обрел способность дышать. Рана на его груди закрылась, и он поднялся с земли.

Высоко на острие древка билось целое сердце, и билось все сильнее.

Йяда резко втянула воздух, выпрямилась и удивленно осмотрелась по сторонам. Она встретилась глазами с Ингри-волком, узнала его и ошеломленно воскликнула:

— Так вот ты где! — Она обвела взглядом толпу призраков, сгрудившихся вокруг и наблюдавших за странной операцией. — Вот вы все где! — Йяда поднялась на ноги и поклонилась знаменосцу, осенив себя знаком Пятерки. — Я искала тебя, милорд маршал, но не могла увидеть.

Призрак с глубоким почтением поклонился Йяде. Рука Йяды легла на загривок Ингри, поглаживая густой мех. Он прижался к ней, наслаждаясь лаской. Йяда опустила глаза — не так уж и опустила, поскольку голова огромного зверя доходила ей почти до груди.

— Как случилось, что вы все порознь? Что вообще здесь происходит? — Взгляд девушки обежал поляну и остановился на многоликом Хорсривере. — Ох… — Она невольно отпрянула, но тут же гордо выпрямилась. — Так вот как ты выглядишь на самом деле, когда не прячешься в тени. Что ты делаешь на моей земле?

Хорсривер старался сохранять полное равнодушие, но последние слова Йяды вызвали у него ярость.

— На твоей земле! Здесь — Священное древо!

— Я знаю, — холодно ответила Йяда. — Это мое наследие. Ведь ты кончил свои дела здесь, не так ли?

Облик Хорсривера на мгновение перестал меняться; насмешливо скривив губы, он бросил:

— Действительно, мы уходим. Жаль, что тебе удастся насладиться своим наследием так… недолго. — Улыбка сделалась издевательской, и Ингри грозно зарычал. Рука Йяды крепче вцепилась ему в шерсть.

— А они? — Йяда оглядела украшенного золотым поясом знаменосца и остальных воинов.

— Я их последний истинный священный король. Они должны следовать за мной.

— В забвение? — возмущенно спросила Йяда. — Им придется умереть за тебя дважды? Что же ты за король!

— Я ничем тебе не обязан и не обязан ничего объяснять.

— А вот им ты обязан всем!

Хорсривер не мог — со сменяющими друг друга по всему черепу лицами — отвернуться, но спиной к Йяде он все же встал.

— Это в прошлом. Все давно закончено.

— Нет!

Хорсривер резко повернулся и прорычал:

— Они последуют за мной во тьму, и боги, которые отвергли нас, будут отвергнуты в свою очередь. Забвение и месть! Они создали меня, и ты не можешь этого изменить!

— Я не могу… — Йяда поколебалась, потом посмотрела на знамя, на древко которого опирался маршал, слушая их разговор. Повернувшись к могильному холму, она указала на распростертое тело Венсела и склонившуюся над ним безмолвную Фару. — Ты умер, как я понимаю. Смерть кладет конец королевской власти вместе со всем, что происходило на протяжении жизни в мире материи. Мы отправляемся к богам нагими и равными друг другу, как и при рождении; иными оказываются только наши души — вследствие того, что мы с ними сделали. Потом кланы избирают нового короля. — Йяда с вызовом оглядела призрачных воинов. — Не так ли?