Джон Норман - Побратимы Гора (ЛП)

Она положила руки на мою шею, поцеловала меня, и страстно прошептала:

- Представьте, что Вы - завоеватель и нашли меня в горящем городе, Вы же, не стали бы меня убивать, не так ли?

- Нет, - признал я.

- Вы сделали бы меня своей. Вы привязали бы меня к стремени Вашей кайилы. Вы протащили бы меня в Вашей колонне трофеев.

- Но также, тебя могли бы запрячь в фургон, чтобы помочь вывозить награбленное, - напомнил я.

- Да, Господин, - шептала она мне. - Но я осталась бы в живых.

- Рабство иногда применяется к свободным людям, осуждённым за преступления, -сказал я. - Особенно часто этот способ наказания употребляется по отношению к свободным женщинам, которые, будучи раздеты, найдены достаточно желательными для ошейника,

Это может быть сделано различными способами. Обычно, свободная женщина, бесцеремонно, просто порабощается. Она не заслуживает никакого рассмотрения, безотносительно её прежнего статуса. Она - женщина вражеского города, соответственно, она должна лежать в ногах завоевателя среди других трофеев. Воин может сковать таких женщин с помощью таких простых и эффективных устройствами, как наручники для больших пальцев, представляющие собой крошечные, соединённые кольца, с защёлкивающимся замком, или усложнённый из вариант с дополнительным кольцом для носа. Таким образом, приспособления для того, чтобы сковать десяток женщин, легко умещаются в углу ранца воина и весят не более нескольких унций. Если же города - давние противники, то усложнённый вариант таких кандалов, вместо кольца для носа может иметь кольца для ушей, в качестве жеста презрения.

Напомню, что проколотые уши, в культуре Гора, обычно, расцениваются, как метка - То, что я когда-то так ненавидела рабынь, а теперь выяснила, что никогда не

самых низких, самых презренных, но при этом самых чувственных из рабынь. Однако если быть совершенно честным, прокалывание ушей среди гореанских рабынь, в настоящее время, намного более распространено, чем это было несколько лет назад. Возможно, недалёк тот день, когда редкостью будет рабыня, которая ещё не почувствовала два укола иглы кожевника. Растущая распространенность прокалывания ушей, вероятно, стала результатом, по крайней мере, в значительной мере, того что это стимулирует сексуальную агрессию гореанских мужчин. Соответственно, девушки с проколотыми ушами, имеют тенденцию приносить более высокие доходы на невольничьих рынках. Следуя возникшей моде, работорговцы, склонны заранее проколоть рабыням уши, ещё до выставления красоток на прилавки торговых павильонов.

Некоторые девушки, зная, какими желанными это может их сделать, сами просят своего господина проколоть им уши. Прокалывание ушей не только символический жест или повышение эстетической привлекательности рабыни для своего хозяина, но оно может осязаемо возбуждать женщину, лёгкими касаниями серёжек кожи щёк или шеи.

Однако иногда бывает, что, свободная женщина скажем в захваченном городе, не просто раздета, брошена наземь и связана, чтобы позже быть переданной мастеру клейм для жгучего поцелуя его раскаленного добела металла.

Иногда, её предпочитают , раздеть и представить перед чиновниками, которые предлагают ей, рассмотреть выбор между благородным обезглавлива нием и рабством. Если она выберет рабство, то она, встаёт на циновку подчинения, и становится там, на колени, опустив голову вниз, и входит в рабский загон сама, или, скажем, полностью подтверждая своё рабство, ложится на живот перед чиновником, и целует его ноги.

Вопрос, в этом случае, задаваемый ей звучит следующим способом:

- Если Вы - свободная женщина, и заявляете Вашу свободу, тогда идите вперёд к плахе палача. Если же в действительности Ты - рабыня, и только притворялась свободной женщиной, то ступи, если Ты желаешь, на циновку подчинения и встань там, на колени, и этим актом закрепи, наконец, своё официальное рабство.

Она, вполне ожидаемо, встаёт на колени, у ног солдата, который затем насилует её на этой же циновке. Это обычно считается подходящим для вступления женщины в её явное и юридическое рабство.

- Но что знает такая женщина? - рассмеялась Мира. – Они же невежественны в вопросах служения мужчинам.

- Возможно, в таком случае их ждёт обучение и дрессировка, как это было с тобой, - напомнил я.

- Да уж, я вынуждена была учиться быстро, - смеялась она.

- Я смотрю, твоё настроение уже улучшилось, - отметил я.

- Да. Спасибо, Господин, - с благодарностью сказала рабыня, заслужив мой поцелуй.

- Это настолько нелепо, - прыснула она смехом.

- Что именно?

была настолько счастлива, как сейчас, когда я сама стала рабыней!

- Надеюсь, теперь Ты больше не будешь ненавидеть их, - усмехнулся я.

- Нет, конечно, я же теперь – такая же рабыня.

- И больше не будешь завидовать им, - добавил я.

- Мне нет больше необходимости завидовать тому, что они - рабыни, теперь я беспомощно разделяю те же условия.

- Значит, Ты больше не завидуешь им? – уточнил я.

- Но я завидую, - засмеялась она, - и из-за того, что я унижала их и относилась к ним с таким презрением прежде, теперь мне это кажется вдвойне забавным!

- Я тебя не понимаю, - сказал я.

- Какой курьёзной и восхитительной признали бы эту ситуацию, те маленькие девчонки в их ошейниках, узнав, что я, та, что столь презирала их, являюсь теперь не только, такой же рабыней как они, но ещё и низкой рабыней. Рабыней со всего лишь кожаным ошейником, девкой которой даже не разрешена одежда, дешёвой ничтожной рабыней, в тысячах пасангов от цивилизации, бесполезной рабыней в диких степях к востоку от гор Тентис, Настолько бесполезной, что она может служить только голой приманкой для ловли тарнов!

- В шелках, и золотом ошейнике, и обученная сладострастию движениям рабыни для удовольствий, Ты могла бы принести хороший доход, даже в городах, - признал я.

- Спасибо, Господин.

- Значит, я понимаю так, что Ты завидуешь тем девушкам в городах, с кем Ты была знакома, как свободная женщина, - понял я.

- Да.

- Тем девушкам, которых Ты столь презирала прежде?

- Да. Забавно, что теперь, я должна смотреть на них снизу вверх, поскольку они оказались выше меня.

- Это действительно забавно, как мне кажется, - признал я.

- Будучи свободной женщиной, я даже представить себе не могла, что однажды, фактически буду стремиться, из намного более низкой неволи, к тому, чтобы носить такую же тунику и ошейник как у них, и как они, быть настолько же беспомощной и раболепной, служа своему в господину в городе.

- Всё относительно, - заметил я.